Жюль Сюпервьель - Дитя волн

Мух тоже попросили удалиться, но те, в силу природной недоброжелательности, остались, мотивируя это тем, что всегда были здесь. Иосиф просто не знал, как их уговорить.

От сверхъестественных явлений и событий, происходивших вокруг, у вола то и дело перехватывало дух. Научившись задерживать дыхание, как это делают аскеты в Азии, вол стал мечтателем, и, хотя радость от величия происходящего смешивалась с покорностью и смирением, он познал мгновения настоящего экстаза. Тем не менее вол был животным на редкость совестливым, именно совесть руководила всеми его поступками, и это почему-то мешало ему представлять в своих мечтаниях ангелов и святых. Он видел их лишь тогда, когда они и в самом деле появлялись поблизости.

«Бедный я, бедный, – думал вол, напуганный этими явлениями, – ведь я всего лишь вьючное животное. Или все-таки демон? Почему у меня такие же рога, как у него, – у меня, который никогда не творил зла? А может, я всего лишь колдун?»

Иосиф не мог не заметить, каким беспокойным стал вол, худевший прямо на глазах.

– Иди на луга и поешь там! – повышал он голос. – Целыми днями путаешься под ногами. Скоро от тебя останутся кожа да кости.

И вол с ослом ушли.

– Верно, ты очень худ, – заметил осел. – Твои кости так торчат, что скоро по всему телу вырастут рога.

– Хватит о рогах!

И вол сказал тогда себе: «Он прав. Да, надо жить дальше. Возьмем, например, эту роскошную охапку зелени. Или эту. Что, неужели это отрава? Нет, я просто не чувствую голода. Как же прекрасен младенец! А эти большие создания, которые влетают и вылетают, непрестанно машут крыльями? Весь этот небесный мир, который с такой легкостью проникает, не пачкаясь, в наш простой хлев. Ладно, вол, жуй свою жвачку и не думай больше об этом. А еще не позволяй себе просыпаться от счастья, которое вытаскивает тебя за уши из сна прямо посреди ночи. И не стой подолгу возле яслей, преклонив одно колено, пока оно не заболит. У тебя шкура стерлась до костей, еще немного, и твои раны облепят мухи».

Однажды наступил черед созвездия Тельца дежурить на темном полотнище ночного неба над яслями. Огненно-красный глаз Альдебарана величественно сиял совсем близко. Казалось, воловьи рога и бока украшены огромными драгоценными камнями. Вол гордился тем, как хорошо охраняют ребенка. Все мирно спали. Уши осла доверчиво поникли. Но вол, хотя его и подбадривало сверхъестественное присутствие родственного и дружественного созвездия, чувствовал необыкновенную слабость. Он размышлял о жертвах, которые принес ради младенца, о бесполезных бдениях возле яслей, о своих слабых попытках обезопасить Иисуса.

«Видит ли меня созвездие Тельца? – думал он. – Знает ли этот огромный красный глаз, что так грозно сверкает, о моем существовании? Ведь эти звезды сияют так высоко, они так далеки, что непонятно даже, каким боком они смотрят».

Внезапно Иосиф, который уже несколько минут ворочался на своем ложе, встал и воздел руки к небу. Всегда такой сдержанный в жестах и словах, он разбудил всех, даже младенца.

– Я видел во сне Господа. Нам нужно немедленно уходить. Это все Ирод. Он озлился на Иисуса.

Дева схватила сына и прижала к себе, будто царь иудеев уже стоял на пороге с большим мясницким ножом в руке.

Осел поднялся на ноги.

– А этот? – спросил Иосиф Деву, показывая на вола.

– Мне кажется, он слишком слаб, чтобы отправиться в путь вместе с нами.

Вол хотел показать, что с ним все в порядке. Он сделал невероятное усилие, чтобы подняться, но никогда еще не чувствовал себя так крепко прикованным к земле. Тогда, моля о помощи, он устремил свой взгляд на созвездие Тельца. Только на него он и мог сейчас уповать, стремясь отправиться в путь. Небесный бык не шелохнулся, вол всегда мог видеть только его профиль, а глаз всегда был огненно-красным.

– Уже много дней он ничего не ел, – сказала Дева Иосифу.

«О-о! Я понимаю, они хотят оставить меня здесь, – подумал вол. – Все было слишком прекрасно, чтобы длиться еще и еще. Впрочем, в пути я выглядел бы костлявым, все время отстающим призраком. Мои ребра уже устали от шкуры, мне ничего не хочется, пора собираться на небесные пастбища».

Осел подошел и потерся своей мордой о морду друга, давая ему знать, что Дева уже вверила вола заботам соседки и попросила добрую женщину ни в чем ему не отказывать, после того как семейство отправится в путь. Но вол лежал, смежив веки, полностью раздавленный происходящим.

Дева приласкала его.

– Конечно же, мы никуда не уходим! – воскликнула она. – Это все только затем, чтобы попугать тебя.