Александр Дюма - Черный тюльпан. Учитель фехтования (сборник)

При обращении к капитану, коменданту городка, как везде, приказ императора возымел должный эффект. Нас уведомили, что граф по-прежнему находится в Козлове, его здоровье отменно, лучшего и пожелать невозможно. Мы с Луизой условились, что сначала с ним увижусь я, чтобы предупредить о ее приезде. Поэтому я попросил у губернатора разрешения на свидание с ним и получил его без всяких затруднений. Поскольку я не знал, где граф живет, языком этой страны не владею, мне выделили в помощь казака, чтобы тот меня проводил.

И вот мы подошли к высокой ограде, у каждого входа в которую стоял часовой. Этот огороженный квартал поселка состоял из двух или около того десятков домов. Казак остановился перед одним из них и сделал мне знак, что это здесь. Пытаясь утихомирить странное сердцебиение, я постучал в дверь и услышал, как голос Алексея произнес: «Войдите». Отворив дверь, я увидел, что он лежит на кровати одетый, одна рука свесилась, и рядом на полу – упавшая книга.

Я остановился на пороге, глядя на него, протягивая к нему руки, а он, изумленный, приподнялся, не зная, верить ли своим глазам. Тогда я сказал:

– Ну да, да, это я.

– Как?! Неужели? Вы!

И он, соскочив с кровати, бросился мне на шею, потом отшатнулся, на лице его изобразилось что-то похожее на ужас, и он вскричал:

– Великий Боже! И вас сослали? Неужели это из-за меня? О, я несчастный!

– Успокойтесь, – перебил я. – Я здесь по своей воле.

Он горько усмехнулся:

– По своей воле в глубине Сибири, за девятьсот лье от Петербурга? Объясните мне, как это возможно… или нет… сперва скажите… у вас есть новости от Луизы?

– Притом великолепные. И совсем свеженькие. Я недавно с ней расстался.

– Недавно расстались? Всего месяц назад?

– Пять минут назад.

– Господи! – вскрикнул Алексей, бледнея. – Что вы такое говорите?

– Правду.

– Луиза?…

– Она здесь.

– О святое женское сердце! – вскричал он, воздевая руки к небу, и две крупные слезы скатились по его щекам.

Наступило молчание, казалось, он возносил Богу бессловесную благодарственную молитву. Потом спросил:

– Где же она?

– У губернатора.

– Так поспешим к ней! – но тут же он осекся, вздохнув: – Я с ума схожу! Забыл, что я под замком и не могу выйти отсюда без позволения ефрейтора. Мой дорогой друг, приведите Луизу, чтобы я мог увидеть ее, прижать к груди… Нет, лучше останьтесь, пусть этот человек сбегает. А мы тем временем поговорим о ней.

Он сказал несколько слов казаку, и тот отправился исполнять его поручение. Я же стал рассказывать Алексею обо всем, что произошло со дня его ареста: о решении Луизы, о том, как она все продала и каким образом вырученную сумму у нее украли, о ее беседе с императором и о том, как он был добр к ней, о нашем отъезде из Петербурга и посещении Москвы, как нас встретили его мать и сестры, взявшие на себя заботу о его ребенке, потом о нашем отъезде, о тяготах и опасностях, о страшном переходе через Урал, наконец, о прибытии в Тобольск и сюда, в Козлово. Граф слушал мой рассказ, словно волшебную сказку. По временам он хватал меня за руки, всматривался в лицо, чтобы увериться, что это правда, потом вскакивал в нетерпении, подходил к двери, выглядывал и, никого не увидев, снова садился, расспрашивал меня о новых подробностях, а мне не надоедало рассказывать, как и ему – слушать. Наконец дверь распахнулась, и появился казак. Один.

– Ну, что? – спросил граф, бледнея.

– Губернатор сказал, что вы должны помнить о запрете, касающемся всех заключенных.

– О каком запрете?

– Принимать женщин.

Граф провел рукой по лбу и рухнул в кресло. Мне и самому вдруг стало страшно, я смотрел на его лицо, где отражались все бурные чувства, раздиравшие его душу. Помолчав с минуту, он обратился к казаку:

– Могу я поговорить с ефрейтором?

– Он был у губернатора одновременно со мной.

– Будьте любезны, подождите у его дверей и, когда он вернется, передайте, что я прошу его сделать милость: зайти ко мне.

Казак поклонился и вышел.

– Однако эти люди повинуются вам, – сказал я графу.

– Да, по привычке, – отвечал он с усмешкой. – Но вы можете представить что-либо подобное? Ужаснее не придумаешь! Она здесь, в сотне шагов от меня, она проехала девятьсот лье, чтобы быть со мной, а мне нельзя ее увидеть!

– Но это же наверняка ошибка, – возразил я, – какое-то предписание просто было дурно истолковано. Все уладится.

Алексей улыбнулся, выражая сомнение.

– Что ж! Тогда мы обратимся к императору.