Джордж Элиот - Мельница на Флоссе

– Я прокралась сюда, – сказала Люси почти шепотом, садясь рядом с Магги и держа ее руку в своей руке: – когда папа и прочие ушли. Алис пришла со мною; но я могу оставаться очень недолго, потому что уж поздно.

Это было легче сказать, чем что-нибудь другое. Они сидели и молча смотрели друг на друга; казалось, свидание должно было кончиться без дальнейшей речи, потому что речь затруднялась. Каждая чувствовала, что было бы что-нибудь убийственное в словах, которые бы напоминали невозвратимое зло; но вскоре, когда Магги осмотрелась, все отдельные мысли исчезли в потоке любви и раскаяние и слова разрешилась рыданиями…

– Бог тебя наградит, Люси, за то, что ты пришла!

За этим последовали рыдание.

– Магги, душа моя! успокойся, – сказала Люси, прижимая свою щеку к щеке Магги. – Не печалься!

И она замолчала, надеясь этой лаской утешить Магги.

– Я не хотела тебя обмануть, Люси, – сказала Магги, когда она была в состоянии говорить. – Мысль, что я желала скрывать от тебя свои чувства, делала меня всегда несчастною… все потому, что я думала, что я покорю себя и ты ничего не узнаешь, что могло бы тебя огорчить.

– Я знаю, душа моя, – сказала Люси: – я знаю, что ты никогда не думала сделать меня несчастною… это так, несчастье постигло нас всех… Тебе приходится более моего переносить… и ты отказалась от него, когда… о! это, должно быть, было ужасно-трудно!

И они опять посидели несколько времени молча, прижимаясь друг к другу.

– Люси, снова начала Магги: – он также боролся. Он хотел быть тебе верен; он возвратится к тебе. Прости его и тогда он будет счастлив…

Эти слова Магги произнесла из самой глубины души, с усилием, подобным судорожному, отчаянному усилию утопающего. Люси вздрогнула, но промолчала.

Кто-то слегка постучался в дверь. Это была Алис, горничная, она вошла и – сказала:

– Я не смею оставаться далее, мисс Дин: они спохватятся и будут ужасно сердиться, что вы возвратитесь так поздно.

Люси встала и – сказала:

– Хорошо, Алис, я сейчас.

– Я уезжаю в пятницу, Магги, добавила она, когда Алис, притворила дверь. – Когда я возвращусь и буду сильна, мне позволят делать что я хочу, тогда я буду приходить к тебе, когда мне вздумается.

– Люси, – сказала, Магги с новым усилием: – я молюсь, Богу, чтоб мне не быт причиною горя для тебя.

Она пожала маленькую ручку, которую держала в своих обеих руках, и взглянула в лицо, которое было наклонено к ней. Люси никогда не забывала этого взгляда.

– Магги, – сказала она тихим голосом, который имел торжественность исповеди: – ты лучше меня… я не могу…

Она остановилась на этом и не – сказала более ни слова; они снова обнялись последним объятием.

Однажды вечером, в половине сентября, Магги сидела, по обыкновению, в своей скучной, одинокой комнате; она все еще боролась с старыми призраками, которые то восставали с новою ясностью, то скрывались, как бы исчезая в тумане. Было уже за полночь; дождь с силою стучал в окно, а ветер порывисто завывал. На следующий же день, после посещение Люси, погода совершенно изменилась: жар и легкое дыхание ветерка заменились холодом и резким непостоянным ветром, сопровождаемым от времени до времени сильным дождем, так что предположенная поездка была отложена до более благоприятного времени. В графствах, лежащих вверх по течению Флоса, дожди не прекращались, вследствие чего жатва значительно пострадала. В последние же два дня и в местах, расположенных по низовью реки, дождь лил без остановки, так что старожилы покачивали головами и поговаривали о том, как, лет шестьдесят назад, случились такие же дожди во время равноденствия и произвели наводнение, которое снесло мост и причинило в городе огромные бедствия. Но молодое поколение, которое видело несколько небольших наводнений, подсмеивалось над этими мрачными воспоминаниями и предчувствиями; так в числе другим и Боб Джекин, веривший в свое неизменное счастье, подтрунивал над своею матерью, когда та сожалела, что они поместились в дому, выходящем прямо на реку, замечая ей, что если б не это, так они не держали ли бы лодок, которые на случай наводнение необходимы, чтоб разъезжать за провизией.

Но и беспечные и трусливые одинаково спали теперь.

Надеялись; что дождь спадет к утру. Молодежь помнила, что и большие опасности угрожали от быстрого таяние снегов и, однако, все сходило благополучно; к тому же, даже в самом отчаянном случае можно было надеяться, что будущий прилив размоет берега ниже города и тогда вода уйдет, причинив только временные беспокойства и потери, ощутительные только для низшего класса, которому поможет общественная благотворительность.