Элизабет Гаскелл - Север и Юг

– Позвольте мне пойти домой, – сказала она. – Надеюсь, мама не увидит раны. Она закрыта волосами, верно?

– Да, никто не догадается.

– Я никуда вас не отпущу, – властно произнесла миссис Торнтон. – Вы не дойдете до дома.

– Мне очень нужно, – решительно ответила Маргарет. – Подумайте о маме. Если она узнает… Нет, я должна идти. Мне больше нельзя задерживаться здесь. Могу я заказать кеб?

– Вы вся горите от жара и дрожите, – заметил мистер Лоу.

– Это только потому, что мне необходимо вернуться домой, – взмолилась она. – Свежий воздух поможет мне больше всего остального.

– Хорошо, – ответил мистер Лоу. – Будь по-вашему.

Он повернулся к миссис Торнтон:

– По пути сюда вы говорили, что ее мать серьезно больна. Если она узнает о бунте, а ее дочь не вернется домой к положенному времени, это может вызвать большие осложнения. Рана неглубокая. Раз уж ваши служанки боятся выходить на улицу, я сам посажу ее в кеб.

– Спасибо, – поблагодарила Маргарет. – Вы окажете мне большую услугу. Я хотела бы оказаться на свежем воздухе.

Она откинулась на спинку софы и закрыла глаза. Фанни жестом попросила мать выйти из комнаты и рассказала ей о болтовне служанок. Это побудило миссис Торнтон ускорить отъезд Маргарет из их дома. Хотя она и отнеслась к словам дочери с большим недоверием, однако при прощании с Маргарет ее тон был очень прохладным и натянутым.

Мистер Лоу вернулся и сообщил, что кеб ожидает у разбитых ворот.

– Мисс Хейл, если вы позволите, я сопровожу вас до вашего дома. Настроение на улицах очень тревожное.

Маргарет уже успела прийти в себя, поэтому слова доктора встревожили ее. Она не хотела волновать родителей. Ей как-то нужно было избавиться от мистера Лоу и кеба, прежде чем они доберутся до Крэмптон-Кресент. Дальше этой цели она не заглядывала. Противный сон, в котором о ней и ее поведении говорили оскорбительно, никак не выходил из ума. Но ей следовало забыть о нем, пока она не станет сильнее. Да, Маргарет ощущала себя очень слабой, и ее ум искал какое-то событие в настоящем, чтобы вновь не потерять сознания и не оказаться в еще одном опасном и тошнотворном обмороке.

Не прошло и пяти минут после отъезда Маргарет, как в гостиную вошел мистер Торнтон. Его лицо было багровым от возбуждения.

– Я не мог прийти быстрее. Суперинтендант полиции… Где она?

Он окинул взглядом комнату и, насупившись, повернулся к матери, которая спокойно расставляла сдвинутую мебель по своим местам. Поскольку она не ответила ему, мистер Торнтон повторил свой вопрос:

– Где мисс Хейл?

– Уехала домой, – коротко сказала миссис Торнтон.

– Домой?

– Да. Ей стало лучше. Я сразу поняла, что рана была несерьезной. Только слабые женщины падают в обморок из-за такой ерунды.

– Зачем ты отправила ее домой? – сказал он, в волнении зашагав по комнате. – Она была еще слаба.

– Мисс Хейл сказала, что чувствует себя нормально, а мистер Лоу подтвердил ее слова. Между прочим, я сама ходила за доктором.

– За это тебе отдельное спасибо.

Он протянул руку для благодарного рукопожатия, но миссис Торнтон сделала вид, что не заметила этого жеста.

– Что ты будешь делать с ирландцами?

– Послал в «Дракон» за хорошим ужином. Пусть немного порадуются, бедолаги. Я встретил отца Грэди и попросил его поговорить с ними. Возможно, он разубедит их уезжать на родину. А мисс Хейл пошла домой пешком? По-моему, она слишком слаба для пешей прогулки.

– Мы вызвали ей кеб. Я даже оплатила поездку. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Она и без того вызвала слишком много беспокойства.

– Не знаю, что со мной было бы, если бы не она.

– Ты стал таким беспомощным, что тебе потребовалась защита девушки? – презрительно спросила миссис Торнтон.

Он покраснел.

– Не многие девушки решились бы закрывать меня от ударов камней, причем, заметь, намеренно.

– Влюбленные девушки способны на многое, – проворчала миссис Торнтон.

– Мама!

Он сделал шаг вперед, но затем остановился, задыхаясь от кипевших в нем чувств.

Миссис Торнтон немного испугалась, заметив, какие усилия прилагает сын, чтобы сохранить спокойствие. Она сомневалась в природе его эмоций, но их интенсивность была очевидной. Его глаза метали молнии, грудь тяжело вздымалась от участившегося дыхания. Миссис Торнтон не могла понять, чем вызваны эти трепетные чувства: смесь радости и гнева, гордости и удивления. Она разволновалась, не зная, как отнестись к этому – одобрить или попытаться укорить. Миссис Торнтон подошла к шкафу, открыла ящик и вытащила щетку, которая служила ей для разных целей. Увидев каплю одеколона на полированном подлокотнике софы, она аккуратно вытерла ее. Но она стояла спиной к сыну дольше, чем требовалось. И когда миссис Торнтон вновь заговорила, ее голос звучал необычно сдержанно: