Элизабет Гаскелл - Север и Юг

– Их образумит только появление солдат.

– Появление солдат образумит их? – переспросила Маргарет. – Что вы имеете в виду?

– Иногда разум возвращается к людям, превратившимся в диких зверей. О небеса! Они направляются к дверям фабрики!

– Мистер Торнтон, – дрожа от возбуждения, сказала Маргарет. – Немедленно спуститесь к ним, если вы не трус. Предстаньте перед ними как мужчина. Спасите бедных иностранцев, которых вы завлекли сюда своими обещаниями. Поговорите с рабочими по-человечески, по-доброму. Не дайте солдатам вырезать этих бедных существ, доведенных вами до бешенства. Я знаю, какими они были. И я вижу, какими они стали. Если вы обладаете мужеством и благородством, выйдите к ним и поговорите с ними честно и открыто.

Мистер Торнтон смотрел на девушку, и с каждым ее словом его лицо все больше мрачнело. Он так сжал челюсти, что она услышала скрип зубов. Затем он ответил:

– Хорошо, я пойду. Не могли бы вы сопроводить меня вниз и запереть за мной дверь на засов? Моя мать и сестра нуждаются в защите.

– О, мистер Торнтон! Я не знаю… Возможно, я не права… Вы сами решайте…

Однако он вышел из комнаты, спустился по лестнице в холл и снял засов с двери. Ей оставалось лишь последовать за ним и, закрыв дверь, снова подняться в гостиную. Ее сердце стучало как бешеное, голова кружилась от страха и возбуждения. Заняв место у дальнего окна, она увидела Джона на ступенях крыльца. На него смотрели сотни глаз, полыхающих гневом, но она слышала только удовлетворенные раскаты сердитого первобытного ропота. Маргарет быстро открыла окно. Большую часть толпы составляли мальчишки, оборванные и грязные, словно беспризорники. Остальные забастовщики, исхудавшие мужчины, походили на голодных хищников, почуявших дичь. Дома их ждали голодные дети. Они, как и Бушер, надеялись на окончательный успех в своих попытках добиться пятипроцентной надбавки к зарплате. Узнав об ирландцах, которые могли отнять у них последний кусок хлеба, они разозлились сверх всякой меры. Глядя на Бушера, чье лицо было искажено отчаянием и яростью, Маргарет, казалось, читала его мысли.

Если бы мистер Торнтон сказал им что-то и они услышали его голос, это было бы лучше для них, чем дикий гнев в ответ на непроницаемое молчание хозяина фабрики, который не удостоил забастовщиков ни словом, ни даже упреком. Но в следующее мгновение толпа отозвалась кратким всплеском нечленораздельных голосов – возможно, он заговорил с ними. Маргарет сняла шляпку и высунулась из окна, чтобы послушать реплики обеих сторон. Но она могла только видеть. Едва мистер Торнтон попытался обратиться к рабочим с разъяснениями, как у тех мгновенно пропало желание слушать его. Наоборот, люди разозлились еще больше. Он стоял, скрестив руки на груди, неподвижный, будто статуя. Его лицо побледнело от волнения, которое он не хотел показывать и всячески подавлял. Кто-то из мужчин, желая запугать фабриканта, предложил ему убежать от них. Некоторые побуждали друг друга к незамедлительным насильственным действиям. Маргарет интуитивно чувствовала, что ситуация через секунду взорвется. Первые прикосновения и удары вызовут вспышку ярости, и сотни разгневанных мужчин и беспечных подростков накинутся на мистера Торнтона и разорвут его на части. Еще одно мгновение, и бушующие страсти перельются через край, сметая все барьеры благоразумия и заставляя не думать о грядущих последствиях.

Внезапно она увидела, что парни в задних рядах нагнулись, чтобы снять свои тяжелые деревянные башмаки – готовые метательные снаряды. Их хулиганские действия могли стать искрой для бочки пороха. С криком, который никто не услышал, она выбежала из комнаты, спустилась вниз по ступеням, подняла – даже не заметив, каким образом, – большой тяжелый засов и широко распахнула дверь. В один миг она оказалась перед морем разгневанных мужчин. Ее глаза метали в них огненные стрелы. Башмаки остались в руках воинственных парней. Их лица, такие свирепые секунду назад, теперь выглядели нерешительными. Они как будто задались вопросом, что все это означает, и не понимали, почему между ними и их врагом оказалась девушка. Не в силах пока говорить из-за сбившегося дыхания, Маргарет протянула к ним руки:

– Прошу вас! Не нужно насилия! Он один, а вас много!

Но в ее голосе не было силы, и ее едва ли услышали, поскольку с губ сорвался только хриплый шепот. Мистер Торнтон отступил немного в сторону и вышел вперед из-за ее спины. Он не мог позволить, чтобы кто-то стоял между ним и опасностью.