Элизабет Гаскелл - Север и Юг

Отец и дочь осматривали комнату и тихо говорили друг с другом, пока не появилась миссис Торнтон. В их разговоре не было ничего секретного, но какое-то свойство комнаты заставляло людей переходить на шепот, словно они боялись пробудить непривычное эхо.

Миссис Торнтон вошла в гостиную, шелестя рукодельным черным шелком, который, очевидно, являлся ее любимым материалом. Ее темное платье и кружева резко контрастировали с белыми занавесками и вязаными покрывалами на креслах и кушетках, но не превосходили их красоты. Маргарет быстро объяснила, почему ее мать не сопровождала их в ответном визите. Но, стараясь не возбуждать тревоги отца, она немного запуталась в словах, так что у миссис Торнтон сложилось впечатление, будто миссис Хейл, не желая отягощать себя усилиями, поступила чисто по-женски, придумав недомогание и решив не тратить на этот визит свое время. Вспомнив о лошадях, нанятых для экипажа, и о Фанни, которую ее сын заставил поехать к Хейлам, миссис Торнтон слегка обиделась и не выказала Маргарет никакого сочувствия – а на самом деле никакого доверия – по поводу ее заявления о недуге матери.

– Как поживает мистер Торнтон? – спросил мистер Хейл. – Из его вчерашней записки я понял, что он нездоров.

– Мой сын редко болеет, а когда болеет, никогда не говорит об этом и не делает недуг оправданием для праздности. Вчера у него было много встреч, поэтому Джон не стал тратить время на чтение книг, хотя весьма сожалел об этом, поскольку, как я понимаю, он ценит часы, проведенные с вами.

– Могу сказать, что они столь же приятны и для меня, – ответил мистер Хейл. – При виде его радости и понимании всего того, что так прекрасно в классической литературе, я чувствую себя вновь молодым!

– Не сомневаюсь, что классика нравится людям, располагающим большим запасом свободного времени. Хотя, признаюсь, это расходится с моими принципами. Я не хотела, чтобы мой сын возобновлял процесс образования. Профессия и статус требуют от него всех сил и внимания. Классика полезна только для тех лентяев, которые слоняются без дела в сельской местности или в университетах и колледжах, а мужчины Милтона должны работать на благо нынешнего дня. По крайней мере таково мое мнение.

Последнее предложение она произнесла с «гордостью, которая пародирует смирение».

– Говорят, что, если ум слишком долго занят одной целью, он становится негибким и закостеневшим, – сказала Маргарет. – И человек теряет интерес к другим делам.

– Я не вполне понимаю, как ум может стать негибким и закостеневшим. И я не восторгаюсь теми суматошными людьми, которые сегодня имеют одни интересы, а завтра уже забывают о них. Наличие многих увлечений не соответствует жизни милтонского промышленника. Для него является важным только одно великое желание, только одна поставленная цель.

– И что это за цель? – спросил мистер Хейл.

На желтоватом лице миссис Торнтон появился румянец. Ее глаза заблестели от возбуждения.

– Каждый хозяин фабрики мечтает получить и сохранить достойное место среди промышленников этого края. Среди настоящих мужчин нашего города! Мой сын такое место заслужил. Поезжайте куда хотите – я говорю не только об Англии, но и о Европе, – и вам скажут, что имя Джона Торнтона из Милтона уважаемо среди деловых людей многих стран.

Миссис Торнтон презрительно усмехнулась.

– Конечно, оно неизвестно в модных кругах. Праздные джентльмены и леди не желают знать о милтонских промышленниках, пока те не попадают в парламент или не женятся на дочерях каких-нибудь лордов.

Мистер Хейл и его дочь, едва сдерживая смех, переглянулись друг с другом. Ведь они никогда не слышали этой великой фамилии, пока мистер Белл не сообщил им в письме, что некий мистер Торнтон, его добрый друг, встретит их в Милтоне. Мир молодого фабриканта и его гордой матери был совершенно неведом знати, посещавшей особняк на Харли-стрит, и сельским священникам, и сквайрам Хэмпшира. Несмотря на все усилия Маргарет, миссис Торнтон читала ее мысли, как книгу.

– Вы прежде никогда не слышали о моем замечательном сыне, не так ли, мисс Хейл? И вы считаете меня старой женщиной, помешанной на Милтоне и утверждающей, что наши вороны белее всех остальных.

– Нет, – с некоторым воодушевлением ответила Маргарет. – Это правда, что я ничего не слышала о мистере Торнтоне, пока не приехала в Милтон. Но с тех пор как наша семья обосновалась здесь, я слышала о нем достаточно, чтобы начать уважать его и восхищаться им. Поэтому я знаю, что ваши слова о мистере Торнтоне верны и справедливы.