Элизабет Гаскелл - Север и Юг

Эта маленькая гостиная разительно отличалась от столовой, где он недавно беседовал с матерью. Та красивая комната, обставленная массивной мебелью и совершенно лишенная даже намека на присутствие женщины, была приспособлена лишь к приему пищи и напитков. Его матери нравилось находиться там, и ее воля являлась законом. Но гостиная Хейлов была другой – в два раза… нет, в двадцать раз прекраснее и на одну четверть удобнее. Никакой позолоты и стеклянной утвари, никаких зеркал, способных отражать свет. Все отвечало своему предназначению, как вода во впадинах ландшафта. Спокойные и теплые тона расцветок сочетались с обивкой кресел и старыми ситцевыми занавесками, которые, наверное, были привезены из Хелстона. У окна напротив двери стоял письменный стол. В углу располагалась этажерка с белой китайской вазой, которую украшал узор из бледно-зеленых веточек березы, английского плюща и желтовато-красных листьев бука. Кое-где в комнате он заметил корзинки для рукоделия, а на столе лежали книги с разным состоянием переплетов. Около двери находился еще один стол с белой скатертью и сервировкой для чая. На подносе были выложены кокосовые пирожные. Рядом возвышалась корзинка, устланная зелеными листьями и наполненная апельсинами и румяными американскими яблоками.

Мистер Торнтон догадывался, что все эти милые и изящные мелочи были привычными для семейства Хейлов и, несомненно, имели отношение к Маргарет. Она стояла у чайного столика. Ее муслиновое платье светлых тонов имело множество розовых вставок. Казалось, что она вообще не прислушивалась к беседе и занималась исключительно подготовкой к чаепитию. Ее изящные руки цвета слоновой кости бесшумно двигались между чашек. У нее был браслет, который время от времени ниспадал на запястье. Мистер Торнтон следил за перемещениями этого беспокойного украшения с куда большим вниманием, чем за словами мистера Хейла. Он, казалось, был очарован тем, как Маргарет нетерпеливо приподнимала браслет вверх, пока тот не закреплялся на руке. Но затем вещь теряла сцепление и начинала скользить вниз. Мистеру Торнтону даже хотелось закричать: «Он снова падает!»

После его прибытия приготовления к чаю были почти закончены. Хозяйка пригласила гостя к столу, не дав ему как следует понаблюдать за ее дочерью. Маргарет передала ему чашку с гордым выражением непокорной рабыни, но когда он выпил чай, она тут же снова наполнила ее. Ах, как он хотел повторить жест мистера Хейла, когда тот взял в свои руки ее мизинец и большой палец и заставил их служить щипчиками для сахара. Мистер Торнтон видел ее глаза, полные любви и смеха, когда она смотрела на отца, думая, что эта пантомима осталась никем не замеченной.

У Маргарет по-прежнему болела голова. Она хранила молчание, но в любой момент, при слишком затянувшейся и неуместной паузе, была готова поддержать разговор, чтобы ученик и друг ее отца не подумал, что им тут пренебрегают. Беседа двух мужчин продолжалась. После того как чайные приборы были убраны, Маргарет села около матери, взяла рукоделие и предалась своим размышлениям, уже не страшась того, что ей придется заполнять возникающие бреши в разговоре.

Мистер Торнтон и мистер Хейл были поглощены какой-то темой, которую начали еще в прошлую встречу. Услышав тихий оклик матери, Маргарет вернулась в реальность, приподняла голову, и ее взгляд внезапно отметил различие во внешнем виде отца и мистера Торнтона. Это были две противоположные натуры. Ее отец имел хрупкое телосложение, заставлявшее его казаться выше, чем он был в действительности (когда не находился рядом с большими и массивными людьми). Мягкие черты лица отражали каждую эмоцию, рождавшуюся в его душе. Длинные ресницы придавали ему особую, почти женственную красоту. Изогнутые брови из-за больших мечтательных век располагались высоко над глазами.

Лицо мистера Торнтона имело другой типаж. Прямые брови нависали над глубоко посаженными глазами, серьезными, но без неприятной проницательности, хотя и достаточно внимательными, чтобы проникнуть в суть предмета, на который он смотрел. Редкие морщины на его лице казались твердыми, будто вырезанными в мраморе. Они в основном располагались около плотно сжатых губ. У него были красивые, безупречные зубы, благодаря которым улыбка, появлявшаяся на его лице, производила эффект вспышки, что сразу меняло вид этого строгого и решительного человека. Было видно, что он готов не только к смелым действиям, но и умеет искренне радоваться, пусть редко, но так же бесстрашно и непроизвольно, как маленькие дети. Маргарет понравилась его улыбка – первое, чем она восхитилась в новом друге отца. Противоположность характеров, нашедшая отражение в их чертах, очевидно, объясняла то влечение, которое они испытывали друг к другу.