Элизабет Гаскелл - Север и Юг

Прости, что я скрывала от тебя,

Насколько дорог ты мне был.

На званых обедах, которые устраивала миссис Леннокс, каждый вносил свой посильный вклад: ее подруги – красоту, капитан Леннокс – последние новости и сплетни, мистер Генри Леннокс и несколько преуспевающих мужчин, которые считались его друзьями, – остроумие, сметливость и обширные знания, позволявшие им не выглядеть педантами, обременяющими легкое течение беседы.

Эти обеды были восхитительными, но даже в них недовольство Маргарет находило что-то порочное и банальное. Любой талант и чувство, всякий навык… нет, даже стремление к добродетели использовались как материал для растопки ее разочарования. Скрытый в людях пламенный огонь души истощал себя в искрах и треске. Гости миссис Леннокс могли говорить об искусстве самым чувственным образом, но довольствовались только внешними эффектами, а не глубинными истинами, которым оно учило. В компании за обильным столом они с энтузиазмом обсуждали высокие темы, однако никогда не думали о них, когда оставались одни. Эти люди расточали свои умственные способности, создавая лишь потоки соответствующих слов.

Однажды, после того как джентльмены вошли в гостиную, мистер Леннокс подошел к Маргарет и впервые с тех пор, как она вернулась в особняк на Харли-стрит, непринужденно заговорил с ней в самой дружелюбной манере:

– Я заметил, что вам не понравились слова Ширли, сказанные им за обедом.

– Да? Неужели мое лицо стало таким выразительным? – с улыбкой произнесла Маргарет.

– Оно всегда было таким. И до сих пор не потеряло дар красноречия.

– Мне не понравилось, что он отстаивал неверное суждение, – поспешно сказала Маргарет. – Вопиюще неверное! Так нельзя делать даже в шутку.

– Однако его рассуждения были весьма умными. А как он подбирал слова! Вы помните его удачные эпитеты?

– Да.

– И все же вы презираете их. Можете говорить об этом, не стесняясь, хотя он мой друг.

– Вот. Вы говорите тем же тоном…

Она замолчала. Какое-то время мистер Леннокс выжидающе смотрел на нее в надежде, что она закончит фразу. Но Маргарет лишь покраснела и отвернулась. Она услышала, как он тихо и отчетливо прошептал:

– Если мои мысли или тон не нравятся вам, будьте ко мне справедливы и не скрывайте этого. Дайте мне шанс научиться тому, что радует вас.

Все эти недели она не получала никаких сообщений о поездке мистера Белла в Милтон. В Хелстоне он говорил, что намечал такой визит в скором времени. Вероятно, теперь он вел дела по переписке. Маргарет знала, что мистеру Беллу не нравился его родной город. Он навещал Милтон только в крайних случаях. Очевидно, он и теперь решил не ездить туда, мало понимая, какую важность она придавала объяснению, которое могло быть передано мистеру Торнтону только на словах и в самой ненавязчивой манере. Маргарет не сомневалась, что он тоже считал эту встречу необходимой, но состоится ли она летом, осенью или зимой, для него не имело особого значения. Начался август, однако мистер Белл ни разу не намекнул ей о путешествии в Испанию, о котором он говорил с Эдит. Маргарет пыталась смириться с угасанием этой иллюзии.

Однажды утром она получила письмо, в котором сообщалось, что на следующей неделе мистер Белл собирается приехать в Лондон. Он хотел поделиться с ней некими планами и намеревался подлечиться у столичных докторов. Похоже, он принял ее точку зрения о том, что его приступы раздражительности объяснялись слабостью здоровья, а не плохим характером. Несмотря на то, что ее внимание в тот момент было отвлечено возмущениями Эдит, Маргарет отметила, что его письмо имело тон напускного веселья.

– Он приедет в Лондон? – воскликнула Эдит. – Ах, дорогая, я так устала от жары, что у меня вряд ли останутся силы для приема этого джентльмена. Нужно будет устраивать званый обед, а все разъехались по курортам, кроме нас, глупых Ленноксов. Мы так и не смогли договориться, куда нам съездить в этом году. Мне даже некому будет представить его.

– Я уверена, что он предпочел бы отобедать с нами наедине, чем с дюжиной приятных незнакомцев, которых ты обычно приглашаешь. Кроме того, если он болен, ему будет не до представлений. Я рада, что он наконец обратил внимание на свою хворь. Ему явно нездоровится. Я о многом догадывалась, но он уклонялся от ответов на мои вопросы, касающиеся его самочувствия. К сожалению, мне больше некого спросить об этом.

– Если бы он был болен, то не думал бы о путешествии в Испанию.