Мария Башкирцева - Мария Башкирцева. Дневник

Можно чувствовать только сострадание к нашим братьям, которых мы давали душить и резать на куски этим ужасным дикарям туркам, этой нации без гения, без цивилизации, без нравственности, без славы.

И я даже не могу подписаться!

За час до приезда я отложила в сторону книгу, чтобы видеть Москву, нашу настоящую столицу, истинно русский город. Петербург – копия с немцев, но – лучше немцев, так как сделана русскими. А здесь все русское – архитектура, вагоны, дома, мужик, наблюдающий на краю дороги за поездом, деревянный мостик, переброшенный через что-то вроде реки, грязь на дороге – все это русское, сердечное, прямое, простодушное.

Церкви с их куполами, напоминающими и формою и цветом опрокинутые зеленые смоквы, производят приятное впечатление при приближении к городу.

Артельщик, пришедший взять наши вещи, снял фуражку и поклонился нам как друзьям, с широкой улыбкой, полной уважения.

Здесь люди далеки от французского нахальства и от немецкой положительности – и глупой, и тяжеловесной.

Я не переставала смотреть в окно экипажа, в котором мы поехали в гостиницу. Было свежо, но не той сырой и нездоровой свежестью, как в Петербурге. Москва – самый обширный город во всей Европе по занимаемому им пространству; это старинный город, вымощенный большими неправильными камнями, с неправильными улицами: то поднимаешься, то спускаешься, на каждом шагу повороты, а по бокам – высокие, хотя и одноэтажные, дома с широкими окнами. Избыток пространства здесь такая обыкновенная вещь, что на нее не обращают внимания и не знают, что такое нагромождение одного этажа на другой.

«Славянский базар» – гостиница, как «Grand Hotel» в Париже; здесь есть даже большой ресторан. «Славянский базар» хотя и не так роскошен, как «Grand Hotel», но несравненно чище и дешевле, особенно по сравнению с отелем Демут.

Дворники – в черных жилетках, шароварах, в высоких сапогах и фуражках.

Попадается много национальных костюмов – весь народ носит их, и не видно этих противных немецких курток; немецкие вывески здесь реже, хотя все-таки встречаются, к сожалению.

Извозчики с такой готовностью предлагают свои услуги, что, отдавая предпочтение одному, боишься нанести смертельную обиду другому. Наконец мы уселись в какой-то узкий фаэтон, и началась скачка с препятствиями. Мы неслись с быстротой ветра по камням мостовой, по рельсам, среди экипажей и прохожих, несмотря на тряску и опасение ежеминутно вылететь из коляски. Дядя вскрикивал от беспокойства, а я смеялась над ним, над собой, над нашей дикой скачкой, над ветром, который растрепал мои волосы и от которого разгорелись мои щеки, – смеялась над всем, и перед каждой церковью, каждой часовней или иконой набожно крестилась, в подражание встречным. Неприятно поразили меня только босоногие женщины.

Я была в Пассаже Солодовникова и шла с поднятой головой, опущенными руками и улыбающимся лицом, как у себя дома. Я уеду завтра – я ничего не могу купить: денег хватит только на то, чтобы доехать к дяде Степану.

Триумфальная арка Екатерины II красного цвета с зелеными колоннами и желтыми украшениями. Несмотря на яркость красок, вы не поверите, как это красиво; притом же это подходит к крышам домов и церквей, крытых листовым железом зеленого или красного цвета. Само простодушие внешних украшений заставляет чувствовать доброту и простоту русского народа. А нигилисты стараются совратить его, как Фауст Маргариту. Пропаганда делает свое дело, и день, когда восстанет этот добрый народ, возмущенный и обманутый, будет ужасен: если в мирное и спокойное время он кроток и прост, как ягненок, то, восстав, он был бы свиреп до ярости, жесток до исступления.

Но любовь к Государю еще сильна, слава Богу, так же, как уважение к религии. Есть что-то трогательное в благочестии и простодушии народа.

На площади Большого театра прогуливаются целые стаи серых голубей; они нисколько не боятся экипажей, которые проезжают почти рядом с ними, не пугая их. Знаете, русские не едят этих птиц, потому что Дух Святой являлся в виде голубя.

Я не пойду никуда сегодня. В Москве нельзя оставаться меньше недели. На обратном пути, когда у меня будут деньги, я осмотрю все исторические достопримечательности. Я видела только Кремль, и то мельком: в ту минуту, когда мне его показывали, все мое внимание было приковано к дрожкам, выкрашенным под малахит.

Между именами лиц, остановившихся в гостинице, я прочла имя княгини Суворовой и немедленно послала узнать Шоколада, может ли она принять меня; оказалось, что княгини нет дома до семи часов.