Мария Башкирцева - Мария Башкирцева. Дневник

Но правда и то, что прежде чем я найду человека, который сумел бы завладеть моей душой, я не поддамся никакому очарованию. Благодаря этой склонности – докапываться в каждом человеке до его недостатков – я смогу уберечься от всех Адонисов в мире…

До какой степени глупы люди, прогуливающиеся в парках, и как мне непонятна эта пустая, тупая жизнь!

2 мая

Бывают минуты, когда готов послать к черту это горнило умственной работы, славу и живопись, чтобы ехать в Италию – жить солнцем, музыкой и любовью.

3 мая

Я обожаю все, что просто – в живописи, в чувствах, во всем. У меня никогда, никогда не было и не будет простых чувств, потому что они невозможны там, где царят всякие сомнения и опасения, основанные на пережитых фактах. Простые чувства могут возникнуть только при счастье или где-нибудь в деревне в неведении всего того, что…

Я представляю из себя характер в высшей степени сложный, столько же из-за избытка разных тонких ощущений, сколько из-за самолюбия, потребности в анализе всего, постоянного искания истины, страха пойти по неверному пути, различных неудач.

А когда сердце и ум в вечной тревоге, в результате получается нечто истомленное; это, конечно, не мешает быть сильным, но в то же время легко поддаешься всяким причудам, экзальтации, легко обрываешься в своих начинаниях – словом, вечная мучительная неровность настроения. В общем это, конечно, лучше, чем безусловное однообразие, которое, как говорят, тоже утомляет. Такое однообразие и полная ровность характера исключают возможность различать во всем те тонкие оттенки, которые доставляют высшую радость тонким, сложным характерам, а эти характеры ищут тонких ощущений во всем – даже в созерцании великого и прекрасного; да без этих тонкостей и действительно вряд ли можно достигнуть таких сильных и художественных эффектов…

Можно подумать, что я что-нибудь смыслю во всем этом. А между тем я знаю только, что пишу все, что мне взбредет в голову, и ни у кого ничего не краду.

11 мая

Я, Шепи и тетя Мори отправляемся на выставку смотреть картины и любоваться Дон-Карлосом, который представляет из себя самого величественного и царственного человека, какого я только видела. Его можно одеть во что угодно, где угодно поставить, всякий задается вопросом: кто такое этот человек?

Невозможно отрицать значение выдающихся родов, породы, и если люди избранной породы оказываются безобразными и не представительными, тут уж поверьте мне – дело неспроста.

12 мая

Я сделала свою первую nature morte: ваза из голубого фарфора с букетом фиалок, а подле маленькая красная, уже несколько потрепанная книга. Таким образом я не перестану рисовать и приучусь к краскам, посвящая им всего два-три часа по воскресеньям. Каждое воскресенье я буду делать что-нибудь новое.

Вчера я наговорила глупостей моей матери. Потом, вернувшись в свою маленькую гостиную, где было совершенно темно, и упав на колени, я поклялась перед Богом никогда больше не отвечать моей матери, когда она выведет меня из себя, а просто молчать или уйти. Она больна, долго ли до беды, и я никогда не утешилась бы в сознании своих проступков против нее.

16 мая

Пока я собиралась взяться за голову скелета, успев уже, по своему обыкновению, предварительно разболтать о своем проекте, Бреслау за эту неделю уже написала ее. Этот случай научает меня не быть такой болтуньей. Все это дало мне повод сказать в разговоре с другими, что должно быть и правда, – мои идеи чего-нибудь да стоят, если находятся глупцы, подбирающие наиболее плохие и негодные из них.

17 мая

Я была бы, кажется, готова взорвать на воздух все дома – все эти семейные гнезда!.. Нужно бы, казалось, любить свое гнездо; ничего не может быть слаще, как отдыхать в нем, мечтать о своих делах, о виденных людях, но вечно отдыхать!

День – от восьми утра до шести вечера – проходит еще туда-сюда – за работой, но вечер! Я собираюсь заниматься по вечерам скульптурой, чтобы только не останавливаться мыслью на том, что вот я молода, а время все уходит, и что я скучаю и возмущаюсь, и что все это так ужасно!

Странная это вещь – люди, которым не везет ни в любви, ни в делах. В любви-то, положим, это была еще моя вина: я настраивала свое воображение на одних, не обращала внимания на других. Но в деле!..

Я пойду теперь плакать и просить Бога, чтобы он устроил мне мои дела. Это, собственно, престранно – вести разговор с Господом Богом, только это нисколько не делает его добрее по отношению ко мне.