Александр Дюма - Ущелье дьявола

– Господин Самуил, – прервала его Христина взволнованно, – вы гость моего отца и до сих пор еще не сделали и не сказали ничего такого, что могло бы внушить мне ненависть к вам. Кроме того, я, как христианка, вообще стараюсь не питать ни к кому ненависти.

В то время как Христина робко, с опущенными глазами говорила все это, Самуил пожирал ее страстным, жгучим взором. Он ответил ей:

– Я не слушал того, что вы мне сейчас говорили, я все смотрел на ваше лицо – оно было откровеннее вашего ответа. Теперь я знаю наверняка, что вы имеете что-то против меня. Не могу сказать определенно, что это ненависть, но, вероятно, антипатия. Пожалуйста, не оправдывайтесь! Повторяю, она меня ничуть не обижает – напротив, раззадоривает.

– Милостивый государь!..

– Я предпочитаю ненависть равнодушию, злость – забвению, борьбу – пустоте. Слушайте, ведь вы очень красивы, а для таких людей, как я, каждая красивая девушка – соблазн; красота волнует и раздражает гордые сердца. Никогда я еще не смотрел на шестнадцатилетнюю красотку, не испытывая при этом необузданного желания обладать ею. Но чаще всего мне не приходится удовлетворять эти желания за недостатком времени. А в данном случае появляется возбуждение двоякого рода. Вы оказываете мне честь – ненавидите меня. К вызову своей красоты вы прибавляете вызов отвращения! Вы объявляете мне войну… Я согласен воевать!

– Но… с чего вы это взяли?..

– О! Я понял это по вашим манерам, по словам, произнесенным вами у пропасти. И это еще не все. Разве вы уже не пытались уронить меня в глазах Юлиуса? Не отрицайте этого! Вы встали между ним и мною – какая неосторожность! Вы вздумали, дерзкая, отнять у него доверие ко мне, а y меня – друга! Вот уже третий вызов с вашей стороны. Ну, пусть будет так! Отец Юлиуса говорит, что я его злой гений, а вы станьте добрым гением. Между нами начнется драма, как во всех старых легендах. Такая перспектива мне нравится. Двойная борьба: между вами и мной из-за Юлиуса и между мной и Юлиусом из-за вас. У него будет ваша любовь, а у меня – ненависть. А любовь и ненависть – это частички вашей души. И, пожалуй, я даже больше него могу быть уверен, что получу свою часть. Ведь вы наверняка будете меня ненавидеть, а вот будете ли вы его любить – это еще вопрос!..

Христина не отвечала ни слова, но была страшно возмущена; вся ее поза, ее лицо выражали негодование. От этого девушка казалась еще красивее. Самуил продолжал.

– Да, я опередил Юлиуса. Вы еще не сказали ему, что любите его, и, пожалуй, он еще сам не сказал вам определенно, что любит вас. Юлиус тихий, прекрасный молодой человек, но совершенно нерешительный. И в этом я имею перед ним преимущество. Послушайте: вы ненавидите меня, а я люблю вас!

– Это уже чересчур! – гневно вскрикнула Христина.

Самуил, казалось, не обращал никакого внимания на негодование девушки. Он бросил рассеянный взгляд на валун, где лежали цветы, на которых гадала Гретхен.

– Чем это вы занимались, когда я подошел к вам? – спросил он небрежно. – Ах, вот что! Вы вопрошали цветы? Так хотите, я вам за них отвечу? Хотите, скажу, какое ждет вас счастье или несчастье, если это слово вам более по сердцу? Я начну с хорошей новости. Предсказываю вам, что вы меня полюбите.

Христина с пренебрежением покачала головой.

– Этому я никогда не поверю и вашего предсказания не боюсь, – сказала она.

– Да поймите, – возразил Самуил, – если я говорю, что вы полюбите меня, я вовсе не хочу этим сказать, что вы почувствуете ко мне безграничную нежность. Но что мне за дело до всего этого, если я сумею обойтись и без этих нежностей и вы все-таки будете моей? При разных действиях результат у нас с Юлиусом будет одинаковый!

– Я вас не понимаю, сударь.

– Сейчас вы меня поймете. Я говорю, что эта девочка, которая осмеливается выказывать презрение ко мне, Самуилу Гельбу, рано или поздно, до нашей смерти, волей или неволей станет моей.

Христина выпрямилась: ее лицо пылало гневом.

– О! – произнесла она с горькой усмешкой. – Вы удалили Гретхен, потому что побоялись двух детей, а теперь я одна и вы решились сказать мне это! Вы оскорбляете дочь человека, у которого вы в гостях! Так вот что я вам скажу: хоть вы и сильны, хоть у вас в руках ружье, а в сердце злость, вам не удастся запугать меня. Я отвечу вам вот что. Вы неверно предсказали будущее. Знаете, что произойдет – и не в далеком будущем, а в продолжение этого часа? Я сию же минуту отправлюсь домой и расскажу все отцу и вашему другу; не пройдет и часа, как отец выгонит вас вон, а господин Юлиус отомстит вам.