Александр Дюма - Ущелье дьявола

Юлиус не слушал Самуила. Сначала он смеялся над хвалебными речами приятеля, а потом погрузился в раздумья. Он вспоминал о первом чудесном свидании с Христиной, и мысли об этой минувшей радости рождали в нем невыразимую тоску. Христина сжалилась над ним и обратилась к отцу:

– Папа, я обещала нашим гостям, что мы сводим их к развалинам Эбербаха и к ущелью Дьявола. Не сходить ли нам туда сейчас?

– Отлично, с удовольствием, – сказал пастор, не без сожаления закрывая полученную в подарок книгу.

Но Лотарио наотрез отказался идти. Он попросил Гретхен позвать нескольких его товарищей из деревни, которым он собирался торжественно продемонстрировать свою охоту на кабана. Решили пойти без Лотарио, выбрав тропинку, которая вела прямо к ущелью Дьявола. С него хотели начать, как с самого удаленного пункта. Пастор под впечатлением от книги Линнея разговорился с Самуилом и затевал с ним ученые дебаты по поводу каждого встречавшегося на их пути растения.

Юлиус наконец остался наедине с Христиной. Как он этого ждал! А теперь, когда случай представился, он совершенно смутился и не знал, с чего начать. Он не находил слов и молчал, не смея произнести то единственное, что ему хотелось сказать. Христина заметила его замешательство и от этого еще больше смутилась. Так они шли рядом, смущенные и молчаливые. Но разве за них не говорили птицы в небе и лучи солнца, прорывавшиеся сквозь ветви деревьев, и цветы, пестревшие под их ногами? Разве все это не говорило того же, что они сказали бы друг другу?

Так они добрались до ущелья Дьявола. Самуил ухватился рукой за дерево, наклонился и заглянул в бездну.

– Черт возьми, – сказал он, – вот это ямка! Она вполне заслуживает свое имя! Даже дна не видно. Должно быть, его вовсе нет. Раньше я тоже не видел дна, но тогда было темно, и я думал, что просто не могу его рассмотреть. А сейчас, при свете, его было бы видно, если бы оно существовало. Теперь я вижу, что ничего не вижу. Иди-ка сюда, Юлиус, взгляни!

Юлиус подошел к краю пропасти. Христина побледнела.

– Посмотри, – проговорил Самуил, – вот чудесное место для того, чтобы отделаться от человека, если бы возникла необходимость свести с ним счеты. Стоит только подтолкнуть бедолагу локтем, и можно быть спокойным, что обратно он сам не вылезет, да и никто другой туда не спустится.

– Отойдите! – вскрикнула испуганная Христина, порывисто схватив Юлиуса за руку.

Самуил расхохотался.

– Уж не подумали ли вы, что я воспользуюсь случаем и столкну Юлиуса в пропасть?

– О, тут достаточно одного неосторожного движения… – смущенно пробормотала Христина, сконфуженная своей выходкой.

– Эта пропасть – и в самом деле гибельное место, – вмешался пастор. – У нее есть своя легенда, очень таинственная и мрачная, но, кроме того, за ней числится и несколько несчастных случаев. Всего лишь года два тому назад в нее упал, а может быть, и сам бросился, один фермер, живший неподалеку. Пытались найти его тело – для этого некоторые смельчаки даже спускались в бездну на веревках. Но у них едва доставало силы крикнуть, чтобы их подняли обратно. Дело в том, что на определенной глубине стены пропасти выделяют какие-то газы, которые вызывают удушье.

– Вот славная бездна! – воскликнул Самуил. – Но взгляните, сколько тут цветов! Они преспокойно растут в ней, будто декорации, за которыми прячется страшная опасность. Место очаровательное и смертоносное. Тогда, ночью, я говорил, что оно мне нравится. А теперь, в свете дня, и вовсе нахожу, что это ущелье похоже на меня.

– О, это правда! – невольно вскрикнула пораженная Христина.

– Берегитесь и вы, фрейлейн, не упадите! – проговорил Самуил, деликатно отводя ее от обрыва.

– Уйдем отсюда, – сказала Христина. – Если хотите, можете смеяться надо мной, но я всегда боялась этого ужасного места. У меня сердце сжимается. Я думаю, что моя собственная отверстая могила и то не так меня бы ужаснула. Пойдемте лучше к развалинам!

Все молча направились к старому замку и несколько минут спустя оказались среди руин того, что когда-то носило название «замок Эбербахов». Днем эти развалины казались настолько же живописными, насколько ночью – унылыми и мрачными. Роскошная густая зелень и бесчисленные цветы покрывали развалины, наполняя ароматом воздух. Плющ словно сшивал громадные щели либо вился по кустам и плетям одичавшего винограда. Повсюду на ветвях виднелись птичьи гнезда и слышалось пение птиц, а внизу, в той стороне, где лошадь Самуила совершила страшный разворот над бездной, виднелся сверкавший на солнце Неккар, тянувшийся бесконечной лентой по плодородной долине.