Александр Дюма - Ущелье дьявола

– А ну-ка, господа, скажите, на какой глаз окривел Филипп Македонский?

Продолжая изводить Отто дерзкими приемами, он добавил:

– Помнится мне, на левый! Филипп, отец Александра Македонского, осаждал город… город, ей-богу, не припомню, какой. Стрелок из города взял стрелу, написав на ней предварительно: «В левый глаз Филиппу». И стрела угодила прямо в цель. Только вот что, черт возьми. Почему левый глаз, а не правый?

Отто ответил яростным выпадом. Но он опять не рассчитал: шпага скользнула по шпаге Самуила, острие которой слегка коснулось его груди.

– Ты нарочно, что ли, открываешься? – спросил Самуил.

Отто заскрежетал зубами. Всем было ясно, что Самуил играет с ним, как кошка с мышью.

Вторая пара дуэлянтов дралась не менее отчаянно, их силы также были почти равны. Все же Риттер как-то ухитрился нанести такой удар, от которого Юлиус не успел увернуться. Шпага задела правый бок. Но тут на выручку подоспело маленькое обстоятельство, почти чудо. Вместо того чтобы уйти в тело, клинок наткнулся на что-то мягкое и шелковистое и поволок его за собой. Благодаря этому Юлиус успел оправиться и всадил шпагу глубоко в бок Риттеру, который тут же и упал. Предмет, спасший Юлиусу жизнь, оказался маленьким шелковым мешочком с засохшим цветком шиповника внутри. Он висел на шнурке у него на шее.

– Ага, ты закончил! – воскликнул Самуил.

Тут секунданты поняли, что и он собирается окончить свой поединок. Дормаген хотел предупредить нападение и снова использовать свой особенный прием.

– Опять, – заметил Самуил. – Ты повторяешься!

И снова, как и в первый раз, он ускользнул, в ту же минуту ловким движением шпаги он выбил оружие из рук противника, проколол ему левый глаз и быстро отдернул шпагу назад. Дормаген испустил страшный крик.

– И я тоже выбрал левый глаз, – сказал Самуил, – для охотника это лучше, чем лишиться правого.

Секунданты окружили раненых. У Франца было задето правое легкое. Однако хирург надеялся, что он поправится. Затем медик подошел к Дормагену. Самуил опередил его, обратившись к присутствующим со словами:

– Опасности для жизни нет. Я хотел только лишить его одного глаза. Заметьте, что мне ничего не стоило вонзить шпагу поглубже в череп и задеть мозг, но я вытащил ее осторожно и ловко, как хирургический инструмент. По правде сказать, это была настоящая операция!

После этого Самуил обратился к хирургу:

– Он еще не завтракал. Скорее пустите ему кровь, иначе будет кровоизлияние в мозг. При хорошем уходе он может уже через две недели выйти на улицу.

В ту минуту, когда хирург, взяв ланцет, готовился последовать совету Самуила, вбежал один из студентов, который стоял в карауле.

– Что там еще? – спросил Самуил.

– Полиция! – крикнул запыхавшийся студент.

– Я так и думал, – спокойно произнес Самуил, – полицейские должны были оказать мне честь. Далеко они?

– Шагах в пятидесяти.

– Так, у нас еще есть время. Не беспокойтесь, господа: это уже мое дело, я все улажу.

Он разорвал свой платок и перевязал им правую руку Юлиуса.

– А теперь скорее надевай сюртук.

Самуил оделся и сам. Полицейские уже вошли в сад. Один из фуксов обратился к Самуилу с вопросом:

– Разве у нас не будет схватки с этими стоячими воротниками?

– Форменная битва? – спросил Самуил. – Это было бы забавно! Мы бы здорово их поколотили, ты, право, искушаешь меня, демон! Но не следует перебарщивать с кровавыми удовольствиями, иначе у нас притупится вкус к ним. Есть другое, более простое средство.

Раздался стук в дверь.

– Именем закона! – послышался голос.

– Отоприте этим господам, – приказал Самуил.

Двери открыли, и небольшой отряд полицейских вошел в залу.

– Здесь, кажется, только что дрались? – спросил их начальник.

– Возможно, – ответил Самуил.

– В таком случае дуэлянты должны немедленно последовать за нами в тюрьму, – продолжал начальник.

– Это уже менее возможно, – возразил Самуил.

– Почему? Где они?

Самуил указал ему на Отто и Франца.

– Они оба в руках доктора. Посмотрите только, что они друг с другом сделали! Сами видите, им нужен скорее хирург, нежели тюремщик.

Начальник взглянул мельком на тяжелораненых, скорчил гримасу, пожал плечами и, не говоря ни слова, ушел вместе со своими подчиненными. Как только полицейские удалились, Юлиус прошел в смежную комнату, сел за стол, вскрыл свое письмо к отцу, приписал еще несколько строк и запечатал его. Потом, взяв чистый лист бумаги, написал: