Волшебник отошел от них и, побродив от одной толпы к другой, направился к даме в длинном черном домино, которая шла, опираясь на руку графини Фронтенак.
– Бывают сторожа бдительнее стоглавого дракона при Гесперидских садах, – сказал он, обращаясь к маске.
– Бывает и так, – отвечала маска, не глядя на него и как бы разговаривая с графиней, – но графиня Фронтенак будет ждать завтра в три часа того, кто всегда занимался усыплением драконов.
Дамы прошли, волшебник отвернулся от них и, отыскивая новые приключения, не заметил, что герцогиня Монбазон, оставив мужа, таилась за высоким креслом и была свидетельницей этого разговора. Угадала ли она или услышала эти слова? Побледнев и задрожав, она вынуждена была, чтобы не упасть, опереться на спинку кресла.
– Кто она? – задала себе вопрос герцогиня. – Светло-русый локон выбивался из ее кружевного капюшона… О! Я не ошибаюсь…
Она оправилась и вмешалась в толпу, не переставая следить тревожными глазами за волшебником.
– Но точно ли это он?… Голос другой… Нет, я сошла с ума!..
Гордо подняв голову, она отыскала одного из многочисленных обожателей, которых, как богиня, десятками приковывала к своей колеснице, и направилась в ту сторону, где устраивались танцы.
Тут она увидела неподалеку маску со светло-русым локоном, опирающуюся на руку господина, одетого в маскарадный костюм.
Волшебник стоял рядом и весело разговаривал с ними. Но этот волшебник показался ей ниже ростом, чем прежний. Не останавливаясь на этом замечании, она подхватила кавалера и повернула его спиной к этой группе.
– Маркиз, – сказала она, – прислушайтесь хорошенько.
– Слушаю, – сказал маркиз Жарзэ с усердием человека, сознающего важность поручения.
– Знаком ли вам этот голос?
– Очень, это голос герцога Ларошфуко.
– А голос дамы?
– Клянусь честью, тут и ошибиться нельзя… Это…
– Да, да, вы правы, это она, – прервала его герцогиня Монбазон. – Уйдем в ту сторону.
Высокомерная герцогиня сняла маску и приняла участие в танцах. Ей удалось затаить в сердце страшную бурю и продемонстрировать всю прелесть своих движений и дивные формы. По окончании танцев она удалилась из толпы. Ей хотелось уединения.
Случай привел ее к глубокой амбразуре окна, откуда слышался шепот. Тут было довольно темно, так что нельзя было рассмотреть лица разговаривающих. Но велико женское любопытство, а госпожа Монбазон считала себя вправе всех подозревать.
Алчным взором пронзила она полутемноту и узнала худощавый стан и плечо несколько выше другого, принадлежавшие принцу Конти. Нечего было и сомневаться, что его дама – прекрасная Шарлотта Шеврез.
Вдруг вспомнила герцогиня Монбазон о своем обещании разрушить эту свадьбу. Ей показалось это так трудно, как гору сдвинуть. Могла ли она без угрызения совести погубить свою молоденькую родственницу в мнении страстно влюбленного принца Конти?
Минуту она смотрела на него с умилением. Она подумала, сколько должно быть счастья в любви, освященной общим уважением и священными узами брака, но как все женщины, увлекающиеся в бездну страстей, она обвиняла судьбу, бросившую ее на путь неправды.
Жаль ей стало влюбленного юношу, но ни воли, ни сил у нее недоставало, чтобы противиться Бофору, к которому пылала страстью. Она, такая гордая, высокомерная, решительная, она чувствовала себя бессильной против этого человека.
«Шарлотта так искусно разыгрывает роль невинной девушки, что, право, жаль помешать ее успеху», – подумала герцогиня, увлекаясь сочувственной снисходительностью к женскому вероломству.
Из темной амбразуры вышли принц Конти и Шарлотта Шеврез, прошли мимо герцогини Монбазон, не заметив ее. Они скрылись в толпе танцующих.
«А как подумаешь, – рассуждала герцогиня, – требование Бофора совершенно справедливо. Но неужели в этом человеке более силы ума и воли, чем я предполагала? Неужели он, в самом деле, желает, чтобы принц Кондэ был королем Франции? Теперь, когда я размышляю о прошлом, мне сдается, что мысль убить кардинала пришла мне не по его внушению, а по собственной воле. Нам не случалось даже говорить с ним об этом намерении».
Герцогиня шла вперед, опустив глаза. Вдруг она остановилась и, как бы под влиянием вдохновения, подняла голову и мысленно воскликнула: «Он сам хочет быть королем!.. И я должна ему помочь!» – добавила она с энергичной решимостью.
Герцогиня Монбазон опять направилась к танцующим, обдумывая, какими действовать средствами. Вдруг перед ней очутился герцог Лонгвилль, глаза его улыбались, губы сложились сердечком, на щеках – заметный слой румян, и волосы черные, как у юноши.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу