Альбер Бланкэ - Война амазонок

– Что же это такое? – воскликнул он. – Микстура произвела совершенно противоположное действие… Что бы это значило? Надо скорее пустить кровь его высочеству.

– Зачем же вы, барон, услали фельдшера? – закричал Кондэ. – Так вы, видно, поклялись уморить моего брата?

Бедный барон не знал, что ему и делать, и в ту же минуту послал за фельдшером.

А Конти стонал, кричал и так трудился изобразить умирающего, что все лицо его побагровело и покрылось потом.

– Доктор, вы должны сами пустить ему кровь! – закричал Кондэ.

– Ваше высочество, это не моя специальность.

– Говорят вам, пустите ему кровь! – закричал губернатор.

– Что вы, барон, я не могу.

– Но брат мой умирает!

– Ах, доктор, скорее пустите кровь, я умираю! – пролепетал принц Конти.

– Не могу, ваше высочество, это против правил медицинского факультета.

– Я все беру на свою ответственность и данной властью приказываю вам, – повелительно заговорил губернатор.

– Хоть сейчас в тюрьму сажайте, я не стану пускать кровь. Доктору запрещено пускать кровь под наказанием лишиться своего сана, а этому не бывать со мной.

– Палач! Злодей! – закричал Кондэ, грозя ему кулаком, и наклонился к брату, чтобы скрыть свой смех.

– Ах! Вот и фельдшер! – воскликнул губернатор, увидав, что солдат бегом гонит его на террасу.

Фельдшер, запыхавшись, вынул из кармана маленькую готовальню, а оттуда острый ланцет.

– Все будет ладно, – сказал он, осматривая больного, – но я не могу производить свое дело, если вокруг неспокойно, а потому покорнейше прошу вас, господа, уйдите все отсюда и оставьте при мне одного господина Серполэ, нашего аптекаря; он нужен мне, чтобы держать подставку при пускании крови.

Все спешили исполнить предписание молодого лекаря, Кондэ, Лонгвилль, Баги и губернатор удалились в другую комнату, фельдшер и аптекарь хлопотали около принца.

– Слушайте же, – сказала герцогиня Лонгвилль, – когда сигнал будет подан, ты, Конти, в ту же минуту вскочи и одеяло, наброшенное на твои ноги, накинь на голову губернатора. Больше ничего не надо, остальное все сделаем мы.

– А какой будет сигнал?

– Барабанный бой, затем два ружейных выстрела.

– Хорошо. Однако я надеюсь, вы не будете серьезно пускать мне кровь?

– Нет, ваше высочество, не буду, – отвечал фельдшер, – держитесь только согласно вашей роли.

Герцогиня де Лонгвилль держала подставку, как будто вот сейчас у принца брызнет кровь, а фельдшер поднял руку и над нею ланцет, готовясь проколоть вену.

– Что это сигнал медлит? – сказала герцогиня.

– Но дорогой видны были наши, они наготове.

– С каким вниманием следит за нами губернатор, ведь эдак, пожалуй, он догадается.

– Так пускайте же, колите, режьте, фельдшер, мою руку, я считаю за счастье первому пролить кровь за истинного короля Франции.

– Тише, сумасброд! – воскликнула герцогиня.

– Ну, колите же, провались вы совсем! – твердил принц.

– Ах! Ваше высочество, ведь я не фельдшер и, пожалуй, не на шутку пораню вас, – сказал мнимый фельдшер, делая притворные движения, как будто прорезывает жилу на левой руке принца. Конти в это время опрокинулся на креслах, как будто страшась видеть свою кровь.

– Ваше высочество! – закричал фельдшер, подзывая принца Кондэ, – я не знаю, что делать, кровь не идет!

– Из другой руки пустите, – сказал доктор Баги, приближаясь в сопровождении губернатора.

Фельдшер осторожно оправлял рукав на одной руке и расстегивал рубашку на другой. Губернатор с напряженным вниманием следил за всеми этими действиями, как вдруг внутри цитадели раздался барабанный бой.

– Это что? – воскликнул губернатор, насторожившись.

Все заговорщики слушали грохот барабана с таким же тревожным чувством. Но вот отпало всякое сомнение: раздались два ружейных выстрела.

В то же мгновение принц Конти вскочил как ужаленный и, схватив одеяло, так стремительно накинул его на голову губернатора, что тот от неожиданности и испуга поскользнулся, упал и, увлекая за собой принца, ругался хуже язычника.

Многочисленный отряд появился внизу вала, выходя с улицы, ведущей к пристани. Солдаты, расставленные вдоль террасы, отдали честь принцу Кондэ, который, задержавшись у края террасы, оперся на пушку.

В это время барабан внутри цитадели забил поход, принц Кондэ повернулся, чтобы сойти с лестницы, и вдруг остановился неподвижно, как вкопанный.

По лестнице поднимался человек с сияющим лицом, он почтительно преклонил голову перед принцем.