Джейн Остен - Сэндитон

– По-моему, мы до сих пор не услышали мнение мисс Хейвуд, – сказал он и вежливо поклонился в ее сторону. Теперь Шарлотта поняла, что он нарочно не стал допытываться ее мнения о картинках с водорослями лишь для того, чтобы заманить ее в капкан с кустарной шкатулкой из ракушек. Искренне сожалея о том, что упустила возможность посоревноваться с почти неслышной репликой мисс Лэмб «очень интересно», пожалуй, лучше и скажешь, она, запинаясь, начала утверждать, что уже высказала свое мнение. Но вскоре убедилась, что промолчать на этот раз не получится. Сидней подошел к ней, вручил шкатулку и лукаво посмотрел в глаза. Компания затихла в ожидании.

– О, это очень мило.

– Вы разве не скажете, что в этом предмете нет необходимости?

– В данном случае совсем нет, – ответила она, прикусив губу, чтобы сдержать смех. Она готова была признать, что Сидней перехитрил ее, но боялась взглянуть ему прямо в лицо, чтобы не признавать его полную победу. Она не сводила глаз с ящика, полная решимости сохранить свое право, хотя бы на независимость. Однако, Сидней, также всегда стремящийся навязать свою волю каждому, кого он хотел подчинить себе, продолжал стоять перед ней, пока от неожиданного замешательства, сознавая, что на них смотрят, смущенная Шарлотта уже больше не могла контролировать себя, вздохнула и подняла на него глаза.

Она всегда старалась смотреть ему в глаза спокойно и сдержанно. Но сейчас не успела взять себя в руки и вдруг почувствовала, что улыбается ему и не может отвести взгляд от его дерзких и ласковых глаз.

Когда их взгляды встретились, Шарлотта вдруг вздрогнула от волны противоречивых чувств, накрывших ее с головой. Она сердилась на себя за слабохарактерность и в то же время радовалась, что сегодня сдалась Сиднею без боя, пыталась преодолеть смущение и все глубже погружалась в пьянящее удовольствие от их близости, с каждым мгновением она всё яснее понимала, что попала в какой-то другой, совершенно неведомый ей до сегодняшнего дня мир.

Сидней отвел взгляд и в ее памяти вдруг совершенно четко прозвучали слова, сказанные им утром: «Но разве Вы не примете во внимание инстинктивный зов сердца?» Не это ли зов она услышала сейчас? Может ли такое пригрезиться такой рассудительной и сдержанной девушке, как она сама? Неужели она до такой степени утратила контроль над собой, что покорилась воле Сиднея?

Она осуждала себя за этот поток безрассудных мыслей и старалась освободиться от возбуждения, которое возникло так неожиданно. Ей бы следовало улыбнуться и сказать себе: вовсе не обязательно, что всё это будет иметь продолжение. Хотя, пожалуй, если на обратном пути, он предложит всем разместиться таким же образом и повелительно протянет ей руку, то она с радостью снова поедет с ним на козлах. Да, он покорил ее и покорил не сейчас, а по дороге в Бриншор, когда она сама позволила ему взять верх над ее благоразумием, хотя она отнюдь не одобряла этого. Теперь она пожинала плоды своего непоследовательного поведения и понимала, что не могла поступить по-иному.

Пытаясь честно разобраться в себе и признавая поразительное влияние, которое Сидней сумел распространить на нее, прежде чем она осознала это, Шарлотта сразу же решила дать ему отпор, лихорадочно вспоминая недостатки его характера: он болтлив и ветрен, суетлив, импульсивен, высокомерен, навязчив, безответственен и, возможно, даже непорядочен по отношению к дамам. Последним звеном в этой позорной цепочки недостатков Сиднея стала широкая улыбка Шарлотты. Зерно его слабостей, брошенное ее нетвердой рукой, без всякого ухода превратилось в роскошное и мощное дерево, ветви которого теперь скрывали его многочисленные пороки. Она была убеждена, что он готов на любую ложь и уж является самым бессовестным ловеласом, но почувствовала, что снова улыбается и смирилась с тем, что ей теперь совершенно всё равно, что он за человек.

В этот момент она вспомнила о мисс Бриртон. Может быть, она точно также закрыла глаза на все многочисленные недостатки сэра Эдварда? Клара, должно быть, вырастила в своей душе такое же дерево прощения, чтобы прикрыть его глупость, напыщенность, лживость и эгоизм, постепенно закрывая все новыми и новыми ветвями от своих глаз эти пороки, пока она вообще не перестала их замечать. Возможно, люди как раз это имеют в виду, говоря, что любовь слепа? Не было ли это тем самым важным ключом, которого ей всегда недоставало, когда она пыталась понять странные взаимоотношения, необъяснимые привязанности и людей вообще?