Джейн Остен - Сэндитон

– Нет, – сказала Шарлотта. – Я внимательно наблюдала только за теми людьми, которые вели себя вовсе не в соответствии со своим характером.

– В самом деле! И кто же это?

На самом деле, Шарлотта имела в виду себя, но почти наугад назвала Клару Бриртон и Аделу Лэмб – двух дам, которые в тот день особенно заинтересовали ее. Но, назвав их, она сразу же пожалела об этом, и очень надеялась, что Сидней не будет расспрашивать, почему она проявила интерес к мисс Бриртон.

Но он только рассмеялся.

– Мисс Бриртон и мисс Лэмб! Какой удар вы нанесли по моему тщеславию! – вздохнул он с притворным сожалением. – В таком случае, я надеюсь, что если больше никто не привлек Вашего внимания сегодня, то возможно, Вы, по крайней мере, смогли раскрыть загадку моего характера.

Шарлотта залилась краской и боялась поднять на него глаза.

– Ну, хорошо, боюсь, что Вы только что упустили эту возможность, – торопливо произнес Сидней. – Давайте, отложим этот разговор до моего возвращения из Лондона.

– Вы намерены поехать в Лондон? – спросила Шарлотта и вздрогнула от этой внезапной новости. – Когда Вы уезжаете?

– Завтра, рано утром. Разве я не говорил об этом раньше?

– Нет, – растерянно сказала Шарлотта. – Я думаю, что для этого не было повода.

Разочарование и смятение охватили Шарлотту. Увы, Сидней был, прежде всего, Паркером и этим всё было сказано. Тщеславие, сумасбродство, любовь к перемене мест, та неугомонность, которая была свойственна всем Паркерам, семейная неустроенность, постоянная занятость чем-то и суетливость, пренебрежительное отношение к другим, – все эти пороки она ясно видела в нем и не могла понять, как они уживались с бескорыстной дружбой и искренней заботой о Генри Бруденалле? Теперь, когда его друг немного оправился после любовной драмы, Сидней без угрызений совести оставляет его без дальнейшей поддержки? Неужели так он поступает со всеми близкими людьми?

Шарлотта сознавала, что не может скрывать от Сиднея своих переживаний по поводу его отъезда и спросила с тоской и надеждой:

– А когда Вы намерены возвратиться домой?

– Пока я не могу определенно сказать. В Лондоне у меня остались нерешенными несколько важных дел, как только я управлюсь, то сразу приеду в Сэндитон, чтобы собрать в дорогу Генри, где-то, через неделю или десять дней.

По невозмутимому тону его голоса Шарлотта без труда поняла, что для Сиднея совершенно не важно, как и с кем будет коротать время Генри в течение этих долгих дней. А когда она на минуту задумалась, чем сам Сидней будет занят все это время в столице, то в ее воображении возник незнакомый и пленительный мир высшего света. Со слов Сиднея, она сделала вывод, что Лондон – это романтика, волнение, бурная деятельность, удовольствия и все прелести городской жизни, разнообразное общение и случайные знакомства. Увы, это мир был слишком далек от размеренного сельского уклада, к которому привыкла она. Также со слов Сиднея, она сделала вывод, что Лондон был пристанищем бесконечного плутовства, где манеры подменяли моральные принципы и всюду процветал холодный расчет. Почему ей никогда не приходило в голову, что Сидней, по своему происхождению, по своим жизненным принципам так далеко отстоял от нее?

Теперь она ругала себя за то, что никогда прежде не задумывалась об этом и во время не прогнала прочь романтические чувства и вольные мысли. Она не пыталась отрицать, что очень высоко ценила Сиднея. Но ей почти удалось убедить себя в том, что всё-таки они разные люди. В это момент он вдруг наклонился к ней и весело сказал:

– Итак, мисс Хейвуд, поскольку это наша последняя встреча в ближайшее время, с чего нам следует ее начать, чтобы получить от нее удовольствие? Что вы предпочтете: быструю езду, интересный разговор, или то и другое?

И, забыв обо всем, Шарлотта решила, что им обоим просто необходимо воспользоваться этой возможностью провести два часа вдвоем. И хотя на обратном пути их общение не было столь беспечным, она наслаждалась каждой минутой, как будто знала, что сохранит надолго в своей памяти впечатления от их встречи.

Вернувшись из Бриншора, Шарлотта впервые всю ночь не сомкнула глаз. Она всё время размышляла о Сиднее и внимательно присматривалась к своим новым чувствам, которые всё больше напоминали ей дары моря, выставленные на всеобщее обозрение в сувенирной лавке. Опасаясь, что бессонница обернется днем сонливостью или головной болью, она пыталась хоть немного вздремнуть на рассвете, но к своему удивлению бодро поднялась с первыми лучами солнца, озарившими ее комнату, и чувствовала себя великолепно.