Анна Сьюэлл - Черный Красавчик

На этом мой хозяин тронул повод, и мы медленно поехали к дому. Я чувствовал, что он очень расстроен.

Впрочем, и на джентльменов сквайр Гордон за неправильное обращение с лошадьми сердился не меньше. Однажды я прогуливал хозяина на своей спине. По пути мы встретили его друга – элегантного капитана Ленгли. Капитана везли в коляске два потрясающих жеребца серой масти. Едва поздоровавшись, он закричал:

– Ну, Дуглас, скажи скорее, как тебе нравятся мои новые лошади?

Хозяин попросил меня отъехать немного назад и с минуту внимательно разглядывал коней капитана.

– Просто красавцы! – ответил наконец он. – Если они еще хороши и в работе, могу тебя только поздравить, Ленгли. Жаль только, ты так и не перестал мучить своих лошадей.

– Как это «мучить»? – с удивлением поглядел на хозяина капитан. – Ах, да, – махнул он рукой, – ты снова о мартингале. И чем он тебе так не нравится? По-моему, очень нарядно, когда у лошадей в упряжи так изогнуты шеи.

– Если бы лошади сами держали так головы, мне тоже бы очень понравилось, – кивнул головой хозяин. – Но насильно… По-моему, не может быть речи ни о какой красоте, когда животное мучается. Конечно, я понимаю, Ленгли. Ты человек военный и любишь строгую выправку. Тебе хочется, чтобы лошади в упряжи выглядели не хуже солдат на параде. Но вообрази себе на минуту, что солдатам твоего отделения привязали бы доски к затылкам и спинам. Один раз пройтись на параде они, возможно, смогли бы. Но я уверен, что они выбились бы из сил. На поле боя подобным солдатам вообще делать нечего. Ты, Ленгли, знаешь не хуже меня, что в атаке солдата ничего не должно сковывать. Иначе он нипочем не добьется победы. То же самое происходит и с лошадьми. Запрягая их с мартингалом, ты, Ленгли, им просто портишь характер. Вместо того чтобы по-настоящему выложиться в работе, твои бедные лошади тратят почти все силы на борьбу с мартингалом. Странно мне, Ленгли. Лошадей ты вроде бы любишь. Неужели тебе неясно, что лошадь не станет хорошей, если ее движения скованы. Кроме этого, мартингал иногда бывает просто опасен. Ты, наверное, знаешь: когда у лошади голова и шея свободны, она сохранит равновесие, даже если споткнется. А вот с мартингалом, скорее всего, упадет. Ну, – усмехнулся хозяин, – теперь я, наконец, высказал тебе все свои доводы, Ленгли. Прошу, подумай. Если знаток лошадей, вроде тебя, откажется от мартингала, это послужит хорошим примером. Многие наверняка захотят сделать то же.

Мистер Ленгли какое-то время молчал.

– Кажется, ты все-таки прав, – наконец произнес он. – И насчет солдат ты попал в самую точку. Я подумаю над твоим предложением, Дуглас.

Поздней осенью сквайр собрался в поездку по какому-то важному делу. Править он решил сам, но так как путь был неблизкий, мы взяли с собой на всякий случай и Джона. Меня запрягли в фаэтон. Из всех экипажей это мой самый любимый. Он легок, колеса высокие и вертятся просто отлично.

Конечно, погоду я предпочел бы получше. Дожди шли уже несколько дней подряд, а ветер так разгулялся, что опавшие листья носились в воздухе тучами. Впрочем, это мне не слишком мешало. От самого дома я бежал очень резво и остановился только возле шлагбаума, который перегораживал въезд на деревянный мост через реку.

Этот мост как бы лежал на крутых берегах реки. В половодье поверхность его захлестывало течением, и только крепкие перила, которые шли с обеих сторон, защищали людей и их экипажи от падения в воду. Пока хозяин платил за проезд по мосту сторожу у шлагбаума, тот с тревогой разглядывал воду.

– Река прибывает, сэр, – предостерег он. – Ночь, видно, выдастся не из легких.

Шлагбаум открыли. Я перевез фаэтон на тот берег. Теперь путь наш лежал вдоль лугов, которые уже были целиком покрыты водой. Когда дорога шла под уклон, мои ноги тоже оказывались в воде по щиколотку.

Однако грунт еще не размыло, хозяин управлял мною правильно, и я двигался с прежней легкостью.

Когда мы приехали в город, меня ждал чудесный обед. Сил у меня вскоре настолько прибыло, что я уже мог снова везти хозяина. Сквайр Гордон, однако, появился очень не скоро. Дела задержали его почти до самого вечера, и, когда мы выехали обратно, солнце уже садилось.

Ветер задул сильнее.

– Знаете, Джон, – донесся вдруг до меня голос хозяина, – ни разу в жизни не приходилось мне ехать в подобную бурю.

Мне тоже такого раньше не приходилось. Когда дорога пошла через лес, я увидел, как ветер с воем сгибает большие деревья, словно травинки. Это было так страшно, что я весь дрожал.