Гектор Мало: Без семьи

– Ну, идем домой, – сказал он.

Домой! Значит, я не расстанусь с матушкой Барберен! Я хотел расспросить его, но не решился, так как он был, по-видимому, в очень дурном расположении духа.

Мы шли молча, но недалеко от дома Барберен вдруг остановился и, рванув меня за ухо, сказал:

– Если ты осмелишься рассказать хоть одно слово из того, что было сегодня, то дорого поплатишься за это. А теперь иди!

– Ну, что же сказал мэр? – спросила матушка Барберен, когда мы вернулись.

– Мы не видели его, – ответил Барберен.

– Как? Не видели?

– Да, я встретился в трактире с приятелями, а когда вышел оттуда, было уже слишком поздно. Мы сходим еще раз завтра.

Значит, Барберен не отдаст меня Витали. Мне очень хотелось рассказать все матушке Барберен, несмотря на запрещение ее мужа, но он не оставлял нас одних ни на минуту, и я лег спать, так и не дождавшись случая поговорить с ней. Засыпая, я решил сделать это следующим утром.

– Мама! – позвал я, проснувшись.

– Она ушла в деревню и вернется к обеду, – проворчал Барберен.

Сам не знаю почему, но это встревожило меня. Матушка Барберен не говорила вчера, что пойдет в деревню. И почему она не подождала нас – ведь мы сегодня тоже пойдем туда. Вернется ли она к тому времени, как нам нужно будет уходить? Мне было страшно, появилось смутное предчувствие, что мне грозит опасность.

Барберен как-то странно поглядывал на меня. Чтобы избавиться от него, я пошел в свой садик.

У нас был огород, где росли капуста, картофель, репа, морковь и другие овощи. И в этом огороде матушка Барберен отделила местечко для меня. Там я выращивал разные цветы и называл это местечко «своим садиком».

Я, стоя на коленях, осматривал мои грядки, когда послышался сердитый голос Барберена. Он звал меня.

Я поспешил вернуться домой. Каково же было мое удивление, когда я увидел перед очагом Витали с собаками! Теперь я понял все: Витали пришел за мной, а чтобы матушка Барберен не могла защитить меня, муж послал ее в деревню. Понимая, что от Барберена мне нечего ждать пощады, я бросился к Витали.

– Не уводите меня! Пожалуйста, не уводите! – упрашивал я, рыдая.

– Полно, полно, мальчуган, – тихо сказал он. – Тебе будет хорошо у меня. Я не обижаю детей, а мои собаки очень забавные, тебе будет весело с ними. О ком ты плачешь?

– О матушке Барберен.

– Но ведь ты все равно не останешься с ней, – вмешался Барберен, дернув меня за ухо. – Выбирай любое: воспитательный дом или господин Витали.

– Нет, матушка Барберен!

– Ну, ты мне надоел! – в страшном гневе воскликнул Барберен. – Мне что, палкой тебя гнать отсюда?

– Ему жаль расставаться со своей приемной матерью, – сказал господин Витали. – За это нельзя наказывать. У мальчика доброе сердце, а это хороший знак.

– Если вы будете ныть над ним, он заревет еще громче!

– Ну, тогда давайте кончать дело.

И, сказав это, Витали положил на стол восемь пятифранковых монет, которые в одно мгновение исчезли в кармане Барберена.

– А где вещи мальчика? – спросил Витали.

– Вот они, – ответил Барберен, показав на маленький узелок.

Витали развязал его; в нем лежали две мои рубашки и пара ситцевых панталон.

– Уговор был не такой, – сказал он. – Вы обещали дать мне его белье и платье, а тут только какое-то старое тряпье.

– Ничего другого у него нет.

– Если бы я спросил у мальчика, то, может быть, оказалось бы, что это неправда. Ну, все равно, из-за этого не стоит спорить. Я спешу, мне пора отправляться в путь. Идем, мальчик. Как тебя зовут?

– Реми.

– Так возьми свой узелок, Реми, и ступай впереди Капи. Иди же!

Я с умоляющим видом взглянул на него, потом на Барберена, но они оба отвернулись. Витали взял меня за руку. Нужно было идти.

Мой милый родной дом! Когда я переступал через его порог, мне казалось, что я оставил в нем часть моего сердца. Затуманенными от слез глазами я быстро огляделся вокруг, но не было никого, к кому можно было бы обратиться за помощью, – ни на дороге, ни на соседних лугах. Тогда я закричал:

– Мама! Мама!

Но никто не ответил на мой зов, и я зарыдал.

– Счастливого пути! – крикнул Барберен и затворил дверь.

Все было кончено.

– Ну, пойдем же, Реми, – сказал Витали и потянул меня за руку.

И я поневоле последовал за ним. К счастью, он шел медленно, стараясь приноравливаться к моим шагам.

Дорога поднималась зигзагами на гору, и при каждом повороте я видел домик матушки Барберен, который становился все меньше и меньше. Я часто ходил по этой дороге и знал, что на последнем повороте увижу домик еще раз, а потом, когда мы пройдем несколько шагов по плоской вершине, он пропадет из вида. И я больше никогда не увижу дом, в котором был так счастлив.