Софья Сегюр: Сестра Грибуйля

М-ЛЬ РОЗА. – Ну что ж, сударыня! извиняйтесь, сколько хотите; но я вас предупреждаю: если вы рассчитываете, что госпожа Дельмис меня выставит и вы займете мое место, то недолго там удержитесь. Хозяйка капризная и скупая, платит мало, за всем приглядывает, бранится с утра до вечера, ставит в счет каждое полено, каждую свечу; прячет сахар, кофе, варенья, вино, короче, все; это не дом, а настоящий барак; да еще дети бегают туда-сюда, то один, то другой. Это невыносимо, и я это вам говорю заранее, чтобы вы знали, что это такое.

КАРОЛИНА. – У меня нет ни малейшего желания идти на службу к госпоже Дельмис, уверяю вас; вы ведь знаете, что я не могу покинуть мать с братом. Но если этот дом так плох, почему вы уже год как там живете и почему вас так рассердила мысль, что я хочу вас оттуда выставить? Я всегда видела от госпожи Дельмис доброту ко всем и особенно к вам, мадмуазель Роза; когда вы болели три месяца тому назад, мне кажется, она очень о вас заботилась, три ночи бодрствовала у вашей постели и не отказывала ни в чем, что бы могло быть вам полезным и приятным. Вам следовало бы проявить бо́льшую признательность, а не говорить о ней подобных вещей.

М-ЛЬ РОЗА. – Я не нуждаюсь, сударыня, в ваших поучениях; сама знаю, что говорить, а что не говорить. Вижу по вашим словам, что вы умеете подольститься к госпоже Дельмис, чтобы вытянуть из нее побольше денежек; но я уж порасстрою ваши планы, и вам не так-то легко будет сбывать ваши платья. Так что ваша репутация хорошей портнихи пошатнется, вот увидите!

КАРОЛИНА. – Почему же мне будет труднее сбывать мои платья, если я так над ними стараюсь? Я делаю, что в моих силах, Господь поддерживает меня в труде и не оставит заботой.

М-ЛЬ РОЗА. – Да-да, красавица, надейтесь на него, коли хотите, – а я вот как устрою кое-что невзначай: тут ножницами дырочку, там утюжком складочку – тогда увидите, что станет с вашим прекрасным талантом по части платьев да манто.

КАРОЛИНА. – Это невозможно, мадмуазель Роза; нет, вы не устроите подобную мерзость!

ГРИБУЙЛЬ. – Что она хочет тебе устроить, сестрица? Скажи мне, а я уж сумею ей помешать.

М-ЛЬ РОЗА. – Что? Ты, дурак, помешаешь мне устроить с платьями, что я захочу? Да плевать я на тебя хотела, идиот.

ГРИБУЙЛЬ. – Ах вы, злая старая девка! Да у нас тут не одна госпожа Дельмис живет, и я вам тоже устрою кое-что, если вы причините вред сестрице.

М-ЛЬ РОЗА, с яростью . – Старая девка! Это еще что значит – старая девка! Я отказала больше чем двадцати мужьям, и…

ГРИБУЙЛЬ. – Ну-ка, назовите-ка имена, мадмуазель. Хоть одно, если сумеете.

М-ЛЬ РОЗА. – Имена! Имена! Как будто можно всех их запомнить!

ГРИБУЙЛЬ. – Одно! Ну, одно-единственное!

М-ЛЬ РОЗА. – Ну например, хотя бы – Тайошон с мельницы…

ГРИБУЙЛЬ. – Горбун? Ха-ха-ха! Горб побольше его самого, кривые ножки, обезьянья морда. Ха-ха-ха! Вот так красавец-муж!.. Госпожа Тайошон! Ха-ха-ха! Да он вам по колено!

М-ЛЬ РОЗА. – Потому я его и не захотела, дурак. Ну вот еще – Бурсифло, бакалейщик…

ГРИБУЙЛЬ. – Грошовый бакалейщик, нос кривоый, правая щека размером с голову, пьяный с утра до вечера и с вечера до утра! Вот еще один превосходный муж! Если все остальные вроде этих, вам уж лучше не хвастаться… Бурсифло! Вот это да! И Тайошон! Ха-ха-ха! Хорошенькое дельце! Да, есть из чего выбирать!

М-ль Роза, выведенная из себя замечаниями Грибуйля, кинулась на него с намерением доказать силу своего кулака, но Грибуйль, угадав атаку, с легкостью пятнадцатилетнего мальчишки схватил стул и выставил его между собой и нападавшей стороной в тот миг, когда, как следует размахнувшись, она собиралась залепить ему наисильнейшую пощечину; так что удар достался не Грибуйлю, а руке м-ль Розы, после столкновения со стулом повисшей без движения. М-ль Роза испустила крик боли, смешавшийся с победным воплем Грибуйля. Каролина схватила его за куртку и, оттащив назад, встала между двумя бойцами. Но Роза признала поражение; боль оказалась сильнее злобы; поддерживая левой рукой разбитую правую, она издавала сдавленные стоны. Позволив Каролине осмотреть рану и смазать ушиб зверобойным маслом, она удалилась, не сказав ни слова и со всей силы грохнув дверью.

Во время этой сцены матушка Тибо не произнесла ни слова, но была чрезвычайно взволнована; когда м-ль Роза ушла, она подозвала Грибуйля.

– Грибуйль, как получилось, что мадмуазель Роза могла подумать, будто твоя сестра отдала ей в подарок платье госпожи Дельмис?