Софья Сегюр: Сестра Грибуйля

КАРОЛИНА. – Это не так, Грибуйль, это не так. Если бы мне пришлось умереть, даже чтобы обрести счастье под сенью милосердного Господа, разве ты не плакал бы?

Грибуйль на мгновение задумался.

– Я бы поплакал немножко… может быть… но я был бы так рад, зная, что ты счастлива, и был бы так уверен, что когда-нибудь встречусь с тобой, что сразу бы утешился и терпеливо бы ждал, когда Господь велит мне умереть, в мою очередь.

– У этого мальчугана больше здравого смысла, чем у нас всех, моя бедная девочка, – произнес громкий голос, заставивший Каролину и Грибуйля обернуться.

Это была Нанон; она вошла несколько минут назад и слышала разговор брата с сестрой.

– Ты прав, малыш; то есть прав по сути; но все-таки грустно больше не видеть тех, кого любил. Видишь ли, это как лекарство: глотать неприятно, но это все на благо. А теперь ступай спать, малыш; сейчас нам только это и нужно от тебя; ты будешь тут мешать, а не помогать.

ГРИБУЙЛЬ. – А Каролина?

НАНОН. – Я позабочусь о Каролине: не беспокойся…

ГРИБУЙЛЬ. – Вы не дадите ей плакать?

НАНОН. – А! Само собой! Хотелось бы мне поглядеть, как она будет плакать после того, что ты ей наговорил!

Грибуйль, полностью умиротворенный решительными словами Нанон и видимым спокойствием сестры, многократно поцеловал ее и отправился молиться в свою комнатушку. Он просил Господа сделать мать очень счастливой.

– И меня тоже, милостивый Господь, – прибавил он, – сделай меня очень-очень счастливым, и Каролину тоже; и господина кюре, он такой добрый. Вот так мы все станем счастливыми, и Каролина больше не будет плакать.

Он снова лег спать и безмятежно заснул.

Когда на следующий день Грибуйль проснулся и отправился к Каролине, то комната была полна народу; слух о смерти матушки Тибо распространился по городу; понабежали соседки, кто из сочувствия, кто – из любопытства, немногие – из милосердия. Каролина провела ночь в молитвах о матери, которую Нинон обрядила в белый саван; бледная, растрепанная, печальная и поникшая духом, она с признательностью, но без ответных слов, принимала от соседок соболезнования, то искренние, то лживые; одни трещали без умолку, от других исходили утешения такого сорта, которые коробят и раздражают.

– Что вы будете делать с братом? – спросила одна из этих женщин. – Он помешает вам зарабатывать на жизнь. Если бы удалось устроить его в приют…

– Никогда! – сказала Каролина, вставая перед постелью матери, возле которой она сидела, опираясь на край. – Никогда! Я пообещала маме никогда не покидать бедного брата; я не изменю обещанию.

– Это красиво и великодушно, малышка, – отвечала Нинон с недовольным видом, – но как вы его прокормите? как вам прожить вдвоем на то, что вы зарабатываете своим трудом?

– Господь позаботится об этом, мама помолится за нас.

– Малышка упряма, – сказала добрая женщина, – посмотрим, как она выпутается.

– Ну, своей работой-то она не сильно выпутается, – сказал голос, который заставил Каролину и Грибуйля обернуться.

– Почему это сестра не выпутается своей работой? – сказал Грибуйль, подходя к мадмуазель Розе, ибо эти слова принадлежали ей.

– А вот спроси-ка у госпожи Дельмис, детка; она тебе все скажет.

Каролина больше никого не слушала; она вновь опустилась на колени у тела матери. Но Грибуйль, немного встревоженный словами м-ль Розы, несколько мгновений вглядывался в лживое хитрое лицо, а затем проскользнул к двери, приоткрыл ее и исчез. Прибежав в дом г-жи Дельмис, он попросил разрешения ее увидеть; она впустила его в свою комнату.

– Что ты от меня хочешь, бедный мальчик? – спросила она с интересом.

ГРИБУЙЛЬ. – Я пришел спросить вас, сударыня, почему моя сестра не сможет выпутаться своей работой.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Как? Что ты хочешь сказать, Грибуйль? Из чего твоя сестра должна выпутываться? И почему об этом ты спрашиваешь у меня, ведь я об этом ничего не знаю?

ГРИБУЙЛЬ. – Это мадмуазель Роза сказала мне спросить у вас, а то я бы не осмелился вас беспокоить, сударыня.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Мадмуазель Роза! Какая забавная шутка; а где она, Роза? где ты ее увидел?

ГРИБУЙЛЬ. – У нас дома, сударыня, там собрались кумушки со всего квартала.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – А по какому случаю у вас собрание кумушек?

ГРИБУЙЛЬ. – Они пришли посмотреть, что делает и говорит Каролина у тела мамы.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС, с удивлением . – У тела! Разве твоя матушка могла… умереть?

ГРИБУЙЛЬ. – Вот именно что умереть, сегодня ночью, сударыня.