Эрнст Гофман - Зловещий гость (сборник)

На другое утро, в тот час, когда барон обыкновенно вставал, Ф. услышал беготню, хлопанье дверей, обрывки фраз и крики. Выйдя из своей комнаты, он наткнулся на слуг, которые, не обращая на него внимания, бегали по лестницам с мертвенно-бледными лицами. Наконец, он узнал, что барон пропал и его уже несколько часов не могут найти. Он лег в постель в присутствии егеря, а потом, вероятно, встал и вышел из комнаты в ночных туфлях, в халате и со свечой в руке, потому что всех этих вещей не нашли.

Охваченный мрачным предчувствием, Ф. отправился в роковую залу, примыкавший к которой кабинет Вольфганг, как и отец, выбрал для своей спальни. Дверь в башню была отворена настежь, и адвокат в ужасе воскликнул: «Он разбился и лежит внизу!» Так оно и было. Сверху напа`дало столько снега, что можно было ясно рассмотреть лишь выступавшую из обломков окоченевшую руку несчастного. Прошло много часов, прежде чем рабочим удалось, рискуя жизнью, спуститься вниз и поднять тело на веревках. Борясь со смертью, барон крепко схватился за серебряный подсвечник, и рука, в которой он был все еще зажат, была единственной уцелевшей частью его тела, страшно изуродованного при падении на острые камни.

С невообразимым отчаянием Губерт бросился в зал, как только тело принесли и положили на широкий стол, на то самое месте, где за несколько недель до этого лежал старый Родерих. Пораженный ужасным зрелищем, он воскликнул, рыдая: «Брат, мой бедный брат! Нет, не этого просил я у бесов!»

Ф. содрогнулся при этих словах, ему показалось, что он должен схватить Губерта как убийцу брата. Тот без чувств повалился на пол, его перенесли в постель, и несчастный довольно скоро пришел в себя. Очень бледный, с мрачным, потухшим взглядом он вошел в комнату Ф., медленно сел в кресло, так как от слабости не мог стоять, и сказал: «Я желал смерти моему брату, потому что отец своим глупым решением отдал ему лучшую часть наследства. Теперь он умер таким ужасным образом, я владелец майората, но мое сердце разбито, я не могу быть счастлив и никогда не буду. Я оставляю вас в вашей должности, вы получите самые широкие полномочия касательно управления майоратом, в котором я больше не задержусь!»

Губерт вышел из комнаты и через два часа уже был на пути в К. По-видимому, несчастный Вольфганг вставал в ту ночь для того, чтобы пройти в другой кабинет, где находилась библиотека. Спросонья он ошибся, открыл дверцу, ведущую в башню, ступил в нее и упал. Но это объяснение было довольно сомнительным. Если барон не мог заснуть и хотел взять из библиотеки книгу для чтения, то не шло и речи о сонливости, а ведь только в этом случае и можно было ошибиться и наткнуться на башенную дверцу, которую еще нужно было открыть, приложив для этого немалые усилия.

Все эти соображения адвокат озвучил перед собравшимися слугами. Выслушав его, егерь барона Франц сказал: «Ах, господин адвокат, совсем не так это было!» – «Так как же тогда?» – спросил его Ф.

Франц, честный и верный малый, не хотел говорить при всех и дал адвокату понять, что не прочь побеседовать с ним наедине. Таким образом, адвокат узнал, что барон часто говорил с Францем о сокровищах, которые лежали внизу, погребенные под обломками, и что часто, точно одержимый злым духом, он вставал по ночам, отворял дверцу, ключ от которой отдал ему Даниэль, и жадно всматривался в глубину. Очевидно было, что в ту роковую ночь, после того как ушел егерь, барон совершил еще одну прогулку к башне, и, вероятно, внезапно у него закружилась голова, отчего он и упал вниз.

Даниэль, по-видимому тоже потрясенный страшной смертью барона, высказал предположение, что хорошо бы заложить эту опасную дверцу, что и было незамедлительно сделано. Барон Губерт фон Р., новый владелец майората, уехал назад в Курляндию и больше в Р-зиттене не показывался. Ф. получил полномочия, необходимые для неограниченного управления майоратом. Строительство нового замка не состоялось, а старое здание было по возможности приведено в хороший вид. Уже много лет спустя, поздней осенью, Губерт снова явился в Р-зиттен, провел там несколько дней, запершись вместе с Ф. в своей комнате, и снова уехал в Курляндию. Проезжая через К., он оставил в тамошней ратуше свое завещание.

Во время пребывания в Р-зиттене барон, совершенно изменившийся за это время, много говорил о предчувствии близкой смерти. Спустя год он умер. Его сын, тоже Губерт, вскоре приехал из Курляндии, чтобы вступить во владение богатым майоратом. По-видимому, юноша соединял в себе все дурные качества своих предков: с первых же минут своего пребывания в Р-зиттене он выказал заносчивость, надменность, неуживчивость и алчность. Он хотел немедленно многое поменять: прогнал повара и хотел побить кучера, что, однако, ему не удалось сделать, поскольку этот здоровенный малый не собирался терпеть побои, – словом, он решил проявить себя как суровый владелец майората, когда Ф. решительно пресек его попытки, строго и вполне определенно заявив: «Ни один стул не будет сдвинут со своего места, ни одна кошка не оставит этого дома, если ей здесь нравится, до тех пор, пока не вскроют завещания». – «Вы возражаете владельцу майората», – начал было барон.