Готфрид Бюргер - Удивительные приключения барона Мюнхгаузена

На этом, милостивые государи, кончается рассказ моего отца, о котором я вспомнил в связи с прославленной пращой. К сожалению, этой праще после долгих лет, которые она прослужила нашей семье, оказав ей немало важных услуг, пришлось, по-видимому, тяжко пострадать в пасти морского коня. Я лично, во всяком случае, прибегнул к ней один-единственный раз – тот самый, о котором вам рассказал, а именно, когда отослал испанцам обратно их ядро и тем спас от виселицы двух своих друзей. И в этот раз, послужив такой благородной цели, моя праща, ставшая с годами несколько трухлявой, окончательно выбыла из строя. Большая часть ее улетела вместе с ядром, а небольшой кусок, оставшийся у меня в руке, хранится в семейном архиве вместе с другими ценными предметами старины.

Вскоре за тем я покинул Гибралтар и вернулся в Англию. Там со мной приключилась одна из самых странных историй в моей жизни.

Мне пришлось отправиться в Уоппинг, где я хотел присмотреть за погрузкой вещей, которые отправлял своим друзьям в Гамбург. Покончив с этим делом, я возвращался по набережной Тауэр. Был полдень. Я страшно устал, и солнце пекло так нестерпимо, что я залез в одну из пушек, собираясь там передохнуть. Не успел я укрыться в тени, как сразу же погрузился в крепкий сон. Происходило это как раз четвертого июня [9], и ровно в час дня, в ознаменование этой даты, был дан залп из всех орудий. Они были заряжены с утра, и так как никто не мог заподозрить мое присутствие, то силой взрыва я был перенесен поверх домов на противоположный берег реки прямо во двор какого-то арендатора между Бермондсеем и Дептфордом. Здесь я свалился на высокий стог сена. Я был так оглушен, что – в этом нет ничего удивительного – остался лежать там, не проснувшись.

Месяца через три сено ужасно поднялось в цене, и арендатор решил, что он может весьма выгодно продать свой запас. Стог, на котором я лежал, был самым большим во всем дворе – в нем было по меньшей мере пятьсот возов. С него поэтому и начали. Шум, поднятый людьми, которые, приставив лестницы к стогу, собирались забраться на него, разбудил меня. Спросонок не соображая, где я нахожусь, я хотел убежать и скатился вниз прямо на хозяина. Сам я от этого падения нисколько не пострадал, но арендатору пришлось плохо – он был убит на месте, так как я, вовсе этого не желая, сломал ему шею. К своему успокоению, я позже узнал, что этот человек был гнусный хапуга, который всегда придерживал свои запасы до тех пор, пока не наступала жестокая дороговизна и он мог продать их по непомерно высокой цене. Таким образом, насильственная смерть была для него лишь заслуженной карой, а для окружающих – подлинным благодеянием.

Вы легко можете себе представить, сколь необычайно было мое удивление, когда, придя, наконец, полностью в себя, я после длительного раздумья вернулся к тем мыслям, с которыми уснул три месяца тому назад, а также удивление и радость моих лондонских друзей, когда после их долгих и бесплодных розысков я внезапно предстал перед ними.

Ну, а теперь выпьем еще по рюмочке, а затем я расскажу вам еще кое-что о моих приключениях на море.

Вам, без сомнения, приходилось слышать о последнем путешествии на север капитана Фиппса – ныне лорда Малгрэйва.

Я сопровождал капитана – не как офицер, а только как друг. Ввиду того, что мы достигли довольно высокого градуса северной широты, я схватил свой телескоп, с которым уже познакомил вас при рассказе о моем путешествии в Гибралтар, и стал всматриваться в окружающие нас предметы. Ибо, говоря мимоходом, я всегда считаю полезным время от времени оглядеться, особенно в пути.

Примерно в полумиле от нас плыла ледяная гора, значительно более высокая, чем наши мачты, а на ней я разглядел двух белых медведей, вцепившихся, как мне показалось, друг в друга в жаркой схватке.

Я мгновенно вскинул на плечо ружье и направился к ледяной горе. Но когда я оказался на вершине, передо мной открылась невероятно трудная и опасная дорога. Мне ежеминутно приходилось перескакивать через страшные обрывы, а в других местах поверхность была скользкой, как зеркало, и я только и делал, что падал и поднимался. Но, наконец, я добрался до такого места, с которого мог попасть в медведей, и в то же время я разглядел, что они не дерутся друг с другом, а лишь играют.

Я уже мысленно прикидывал стоимость их шкур – каждый из медведей был величиной с хорошо откормленного быка, – но в ту самую минуту, когда я вскинул ружье, я поскользнулся, упал навзничь и так сильно ушибся, что на добрых полчаса потерял сознание. Вообразите мое удивление, когда, придя в себя, я увидел, что одно из вышеупомянутых чудовищ успело перевернуть меня лицом вниз и при этом ухватилось за пояс моих новых кожаных штанов. Верхняя часть моего туловища находилась под его брюхом, а ноги торчали наружу. Бог знает, куда бы зверь уволок меня, но я вытащил перочинный нож – вот этот самый, который вы сейчас видите, – ухватился за левую заднюю лапу медведя и отрезал от нее три пальца. Медведь сразу выпустил меня и дико завыл. Я поднял ружье, выстрелил в него, когда он пустился бежать, и медведь рухнул.