Я молчала, переваривая извивающимся с непривычки желудком огненное васаби, а мозгом – изреченную хозяйкой истину. Ну да, ведь свою работу я знаю лишь со стороны, точнее, с очень узкого угла – нелепо, конечно, но не более чем непосвященность инкассатора в финансовые махинации банка.
– Ты должна выиграть «Мисс Компания-2008», – сформулировала задачу Афанасьевна, – или хотя бы дойти до финала.
– Что вы, Мария Афанасьевна, – притворно испугалась я.
– Ты это брось, – пригрозила мне палочками хозяйка, похожая в этот момент на учительницу с двумя игрушечными указками в руке – ты думаешь, что выигрывают достойнейшие? Дурочка ты, прости меня, Ксюш!
– Мария Афанасьевна, можно, я заплачу за себя?
– Ксения! – перешла на официальный тон Афанасьевна. – Дурочка, это же и твой шанс, ты что, не понимаешь? Ты, главное, не переживай, – снова смягчилась она, – председатель жюри – мой давний знакомый. Дима Кырлан – слышала о таком?
Я отрицательно мотнула головой.
– Ксюша, мне нужен новый круг общения. Мне во как – она полоснула большим пальцем по горлу, – нужно в этот блядский кишиневский бомонд. Выручай, а? Будешь получать триста долларов в месяц.
– Мария Афанасьевна, я…
– Восьмичасовой рабочий день.
– Я не смогу, Мария Афанасьевна, правда не смогу!
– Напарницу тебе найдем, а если приглянешься кому – кстати, может прямо на конкурсе – сразу отпущу, обещаю.
– Что значит приглянусь? – покраснела я.
– А то и значит, – закокетничала Афанасьевна (фу ты, ужас какой!). – А по-хорошему, ты мне в ножки должна кланяться. Другие девчонки на все пойдут, только чтобы попасть туда.
– Ой, что вы, я так стесняюсь…
– А еще – она вдруг стала серьезной, – с отцом помогу.
Перестав жевать мороженое, я почувствовала, что у меня задергался правый глаз.
– В клинику для алкоголиков положу. Извини, конечно, – спохватилась она.
– Мария Афанасьевна, – с искренней страстью я схватила ее за руку.
– Ладно, ладно, – улыбнулась хозяйка, – ну так что, договорились?
Прощаясь, уже на улице она засунула в мой карман какую-то упаковку.
– Зачем? – я почему-то решила, что в кармане деньги.
– Это гормоны, – сказала Афанасьевна, – начинай пить с завтрашнего дня. До конкурса две недели, а таблеток хватит на месяц.
– Зачем? – повторила я, теперь этот вопрос был куда более уместен.
– У тебя что, месячных не бывает? – вытаращилась на меня хозяйка. – Зачем тогда спрашивать? Вот все повеселяться, если из под трусов прокладка будет торчать, да? Сюрпризы нужно исключить, понимаешь? – добавила Афанасьевна и, конечно, была права.
– А зачем вы про Риту наплели?
В подобной, с позволения сказать, форме я общалась крайне редко и уж точно никогда – с собственной работодательницей. Я мысленно поблагодарила неизвестного мне изобретателя шантажа. Афанасьевна, однако, и бровью не повела.
– Про Риту? – задумчиво прищурилась она, словно забыв, что именно о ней говорила, – сама не знаю. Чтобы взбодрить тебя, что ли.
– А-а, – протянула я и, подумав пару секунд, не удержалась от еще одной шалости, – Мария Афанасьевна, а почему вы на конкурс дочь не отправляете?
Спросила невинно-задорным голосом пионервожатой и стала внимательно наблюдать за перипетиями борьбы мышц на некрасивом лице хозяйки. Вот чуть приоткрылся рот, но нижняя губа, словно спохватившись, плотно сцепилась с верхней, а кончик длинного носа, казалось, еще немного вырос. Но наибольшую активность развили скулы – они несколько раз заходили вправо-влево, будто по всему ротовому пространству метались вот-вот готовые взорваться слова.
– Света, – приглушенно, словно ей не хватало воздуха, начала Афанасьевна, – официально не состоит в «Золушке». А по регламенту, в конкурсе участвуют только штатные сотрудники компании.
– Понятно, – улыбнулась я, давая понять, что неуместные шутки не повторятся.
Но Афанасьевна уже решила контратаковать.
– Да и знаешь, Ксюшенька, не ее это уровень – конкурсы-шмонкурсы. Она – совладелица бизнеса и будущая единоличная хозяйка. Зачем ей это? А вот тебе – для какого-никакого начала – очень даже полезно.
Вот уродка, подумала я – не о Свете, да и не о ее не менее уродливой мамаше. Идиотский характер, вечно подводит меня, когда дело, казалось, на мази. Лишь только обо мне складывается впечатление, как о молчаливой, покорной овечке, как я вдруг кусаюсь коброй и тут же ныряю в кусты, откуда, если раздвинуть ветки, вновь приветливо глядит простодушная овечья мордашка. Какая же я настоящая, размышляю я и с сожалением понимаю, что если и кусаюсь, то совсем не тогда когда нужно и не того, кого в данный момент требуется укусить.
Читать дальше