Энн Ламотт - Маленькие победы. Как ощущать счастье каждый день

Я вернулась домой. Он пригласил меня на обед, мы легко и весело провели время. Потом написал, что наша встреча доставила ему истинное удовольствие. Я спросила, не хочет ли он пойти на долгую утреннюю прогулку в День Благодарения, до того как в мой дом хлынут орды варваров. Мы попили кофе в кухне вместе с моим сыном и младшим братом, а потом состоялась прекраснейшая прогулка. Мы гуляли вместе и на следующее утро. Потом в приступе отчаянного безрассудства я пригласила его на вечерний сеанс в кино и держала свою чудесную растопыренную ладошку на том месте, куда должен был бы приходиться подлокотник, если бы я воровато не убрала его, когда мой спутник ушел за попкорном. Но он не потянулся за моей рукой; короче, после того вечера мы больше не виделись. Спустя четыре дня молчания я написала ему, что, по моим догадкам, у нас ничего не получится. Он написал в ответ: да, вероятно, так и есть; у него возникли ко мне дружеские чувства, но не романтические.

Теперь он мой смертельный враг.

Это было четыре месяца назад. С тех пор мне попадались умные, милые мужчины, один даже совсем недавно. А сегодня я встречалась за кофе с тем самым первым, с которым познакомилась почти год назад. Мы рассказали друг другу о своих успехах; он пришел в восторг от «ваши взгляды мне претят» и посочувствовал насчет второго англичанина. Между нами нет «искры», но он неплохой человек, и в целом все было приятно.

Вы могли бы сказать, что мой год на match.com оказался не слишком успешным, поскольку я по-прежнему одна, вынуждена заново перебирать своих спутников по «Старбаксу» и довольствоваться «приятным». Насыщенная светская жизнь съела почти все мои деньги, но я так и не нашла подходящего мужчину. Поневоле задумаешься: может, что-то не так со мной?

Вот еще!

Но у меня осталось еще две недели до истечения срока подписки. Все может случиться. Ведь Бог – позер, да и я пока не отказалась от своей мечты. Плюс, как ни поразительно, научилась знакомиться. Могу встречаться с мужчинами за кофе и тусоваться в течение часа – и либо решить больше никогда не встречаться, либо надеяться на продолжение. А вы говорите – фантастика. Я сделала это!

Мои родители всячески стремились к так называемой хорошей жизни. Когда они влюбились друг в друга после Второй мировой войны, представителями «хорошей жизни» были интеллектуалы. Это означало, что вы встречаетесь с другими парами, такими же как вы – красивыми, образованными, ироничными, – которые слушают Колтрейна и Майлза Дэвиса и воспитывают своих детей целеустремленными честолюбцами; они пьют много вина, обмениваются прекрасными книгами, наслышаны о самых современных поэтах и готовят блюда по рецептам передовой этнической кухни.

До сих пор помню, как мать погружалась в бодрящие центрирующие занятия: готовку, написание статей для местных газет, чтение, ванны, общение с лучшими подругами за совместным приготовлением мармелада или чатни (а потом они пытались обманом заставить бедных деток полюбить плоды своего труда). И инжир из садов друзей, который пожирали мы с отцом: помню его сочную плоть, в которой едва найдешь, за что укусить, медовый сок, не бегущий по подбородку, а стекающий прямо в гортань – и омывающий экзотическим древним наслаждением.

Еда и жизнь, созданные родителями, были бы вкусны и питательны, если бы не одна крохотная проблемка: они были страшно несчастливы вместе.

Еда и жизнь, созданные родителями, были бы вкусны и питательны, если бы не одна крохотная проблемка: они были страшно несчастливы вместе. Мы с братьями ели кассуле за столом, за которым родители избегали визуального контакта и, чтобы не срываться на крик, обменивались рублеными фразами. Это была смесь «Радости кулинарии» с Гарольдом Пинтером. Так что паровой пудинг из хурмы таял на языке, но застревал в пищеводе, поскольку давался такой ценой – комом в горле, тревогой в животе.

Что же превратило родителей из ярких молодых умников, влюбившихся друг в друга за книгами и вином, в безрадостных мужчину и женщину, которые после ужина разносили свои книги и очки в разные углы гостиной, соединенные только кувшинковым плотиком из детей, разлегшихся на коврике между ними и с головой ушедших в домашнее задание?

Думаю, ответ в том, чего не случилось: они не сумели перенести свои удовольствия и любовь к собственным детям на следующий концентрический виток, где их ожидало нечто большее. Моя мать и ее подруги готовили вручную не только бочки чатни мирового класса, но и моле поблано, и пироги. Она фантастически готовила – и все же, поскольку была пуста изнутри и 27 лет пребывала в несчастливом браке, никогда не могла наесться досыта. И скоро разжирела.