Наталья Рубанова - Деды

В начале тридцатых Зинаида и Тимофей стали жить вместе; им «…не пели ни гимнов, ни обрядов венчальных». Брак был гражданским лет тридцать, отношения «оформили» лишь к первым внукам. Но до этого еще далеко…

В августе 29-го деда призвали в армию: 106 стрелковый Сахалинский полк, 36-я забайкальская дивизия. А в ноябре, ночью, дивизия в полном боевом порядке погрузилась в воинский эшелон: Дальний восток. Китайская граница… – узнал об этом мой дед на какой-то станции: он, как и другие, не знал, куда его везут.

Народ из Страны Восходящего Солнца собирается воевать с молодой Советской республикой. А то, что эта «молодая Советская республика» неофициально делала попытки вмешаться во внутренние дела Китая через Коминтерн – никого как бы не касалось: в 1929-м китайские войска захватили какую-то железную дорогу, принадлежавшую СССР. Готовясь воевать, китайцы разобрали маньчжурскую железку, закрыв рельсами дзоты вокруг сопок – без помощи авиации взять эти дзоты было практически невозможно.

Война с Китаем длилась чуть больше недели. На восьмой день, как пишет дед, был занят город Хайлар, где из ста пятидесяти тысяч не оказалось ни одного не бежавшего, т. к. … «русские в плен не берут, русские всех убивают». Хайларцы ушли в горы; лишь через некоторое время стали появляться старики и старухи. Целый месяц потом отгружали из Хайлара военные трофеи; обнаруженные же запасы муки советское командование приказало раздать голодным китайцам: они давили в очередях друг друга насмерть.

А в 1930-м, в звании старшины роты, деда и еще девятерых направили учиться в Москву, в школу ВЦИК – так после экзаменов Тимофей Сивак и стал курсантом. Всего обучалось в Кремлевской Высшей школе 3500 человек: они и должны были стать командирами взводов, пехот, кавалерий и артиллерий. Размещались в Арсенале; дисциплина в Школе оказалось жесткой – первые полгода из Кремля и по увольнительным не выпускали: в качестве компенсации выступала Оружейная в выходные.

Летом – Серебряный бор: палатки, учеба. На втором году – практика дежурств около и внутри Мавзолея, на третьем – охрана Кремля. Вот как описывает дед один случай: «Однажды веду роту на обед, а навстречу – члены правительства: Ворошилов, Калинин, Молотов, наш начальник школы Егоров, Сталин и другие. Я скомандовал:

– Рота, смирно! Равнение на правительство!

Все пошли, а Сталин остановился, посмотрел и дал команду «вольно».

Я привожу роту с обеда в казарму и иду к командиру Борисову:

– Рота встретилась с членами правительства, а команду «вольно» почему-то дал не нарком Ворошилов, а гражданский – товарищ Сталин (я считал, что Ворошилов главнее всех). Борисов рассмеялся и объяснил мне кто тут старший…»

Сталина дед видел в Кремле два раза, и вот каким был второй: «Однажды наша рота дежурила… Вдруг в час ночи тревожный сигнал с Боровицких ворот: он считался самым опасным. Я скомандовал отряду «в ружье» – у шестерых были карабины, у одного – автомат. Мы побежали на пост. Перед постовым стояли двое мужчин с поднятыми вверх руками: мы окружили их. Одному я приказал предъявить документы: оказалось, что он из … личной охраны Сталина. А было так: после работы Сталин и Ворошилов пошли гулять по Кремлю. Охранники же опоздали и попытались их догнать. Часовой подумал, что гражданские преследуют Сталина и Ворошилова. Потом пригласили меня пойти с ними. Сталин и Ворошилов гуляли по тротуару через дорогу напротив нас. Я слышал, как Сталин говорил о причинах поражения Французской революции. Немного походив с охранниками, по дороге в караульное, я шел и думал: «Час ночи, а они решают международные дела…»».

Немного наивно читать теперь это, но именно это – штрих истории, в которой дед волей судьбы оставил не самый маленький след (его, кстати, назовут потом «рязанским Жегловым»).

О Калинине вспоминал так: «Михаил Иванович не любил принимать приветствие военных. Ведешь, бывало, роту по Кремлю – вдруг навстречу он. Даешь команду: «Рота, смирно! Равнение на право!», а Калинин берет клюшку свою из правой руки в левую, и правой машет: «Вольно, вольно!», а сам быстро уходит».

За отличную учебу в 31-м году дед, бывший безграмотный батрак, был награжден именными наручными часами командованием школы ВЦИК, и в этом же году был принят в партию – единственно возможную в то время. По окончании школы его направили в Сараевский район, в ОГПУ, в отдел «по борьбе с экономической контрреволюцией». В Белоречье и Борце сидела тогда беловская банда союзного значения; разоблачена она была с помощью деда лишь в начале 34-го: того самого года, когда они с бабушкой уже не мыслили себя по отдельности.