Илья Утехин - Место действия. Публичность и ритуал в пространстве постсоветского города

На заре перестройки, будто предвестник грядущих тектонических сдвигов, вышел удивительный документальный фильм Александра Сокурова «Жертва вечерняя». Он показывает, как праздник расковывает людскую энергию, и она растекается по улицам. Зажженные факелы Ростральных колонн, праздничный салют: орудия на пляже Петропавловской крепости. Толпы запрудили Стрелку Васильевского острова, на Невском перекрыто движение, и люди идут по проезжей части. Вроде бы никаких эксцессов в кадре нет, даже пьяных не много. Люди приветствуют камеру, вероятно парящую над проспектом на кране, кричат «ура». Финал этого двадцатиминутного этюда начинается с микширования звука сирены – «скорой» ли «помощи» или пробивающейся сквозь толпу милицейской машины – и церковного песнопения П.Г. Чеснокова «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою…» Наступает вечер. Никаких залезающих на фонари футбольных фанатов; никаких лозунгов, автозаков, снаряженного ОМОНа, как это обязательно было бы на массовом шествии три десятилетия спустя, уже в другой стране – хотя и в том же городе, который, правда, называется по-другому. Люди просто идут по мостовой – это даже не просто санкционировано властью, а организовано ею. Но уже одно то, как они идут (не принудительная демонстрация с портретами и флагами, а толпа, пришедшая поглазеть на салют) и где (по самой главной улице, как если бы они были ее хозяевами), впечатлило и встревожило Сокурова настолько, что он средствами кино придал мирному и веселому праздничному вечеру едва ли не трагический характер.

В 1990-е и 2000-е, после августа 1991 года с его стотысячной демонстрацией и концертом против ГКЧП на Дворцовой, концерты звезд на площади периодически случаются; приезжал и Маккартни. Это, отметим, коммерческие проекты, в отличие от идеологических церемоний советской эпохи. Хотя обычно директору Эрмитажа, выступающему за передачу Дворцовой площади в охранную зону музея, и не хватало административного веса, чтобы противостоять коммерческому использованию этого места для массовых развлечений, устройство катка вокруг Александровской колонны в 2007 году стало не только причиной возмущения общественности, но и предметом судебного разбирательства. Ближе к весне каток разобрали навсегда по суду: он закрывал доступ к памятнику.

Любопытно, что, когда я решил сфотографировать, как досужая публика использует Дворцовую площадь сегодня, это оказалось не так просто сделать. Потому что чуть ли не каждый день в мае – июне эту площадь эксплуатирует не только публика, но и городские власти – или, во всяком случае, кто-то достаточно богатый и близкий к властям, чтобы установить здесь сцену и провести мероприятие. То тут репетировали парад выпускников военных училищ, то устанавливали сцену для концерта, то что-нибудь еще, так что обычным туристам, околотуристическому бизнесу, ряженым, запряженной карете и катающимся на роликах оставалась только часть площади. И казалось, что каждый раз я застаю что-то преходящее и нетипичное, а вот завтра, наверное, все будет в более характерном виде. Но то была иллюзия: для сегодняшней площади оказалось характерно быть площадкой – концерной или какой-нибудь другой.

За прошедшие с советского времени годы публичное пространство стало несколько более толерантным: теперь оно допускает разные типы использования, в том числе – если не прежде всего – коммерческого. Оно более открыто к врéменной перенастройке и различному содержательному наполнению. Это особенно заметно на фоне сложившегося в позднесоветские годы питерского восприятия центра города как «музея под открытым небом», где ничего нельзя менять. Достаточно вспомнить, что в перестройку первые уличные выступления молодежи случились в 1987 году именно в связи с планировавшейся перестройкой здания гостиницы «Англетер», известной в народе тем, что в ней повесился поэт Сергей Есенин.

Ушедшая культура была построена на медийной монополии идеологически выверенного официального дискурса, и те месседжи, транслировать которые могли бы общественные места символически значимого центра, были четко определены требованиями монументальной пропаганды, а не заказчиками коммерческой рекламы, как это происходит сегодня. Фасады зданий рассматривались как подходящее место для размещения панно с портретами, обилием красного и аллегорическими изображениями; в этом смысле на Дворцовую и Красную площади, вероятно, были похожи все центральные площади крупных советских городов, где центр отмечен памятником (в Москве – Мавзолеем, в Ленинграде – колонной). Существует правдоподобная легенда о том, что ангела на Александровской колонне (поставленной в память побед русского оружия в царствование Александра I) планировали заменить: сначала, в середине 1920-х, – статуей Ленина, а затем, незадолго до смерти Сталина, – бюстом последнего.