Елена Холмогорова - Рама для молчания

Устав от пережитого – долгого пути, внезапной встречи с рыжей собачкой неведомой породы Ларсиком, двумя незнакомыми котами, – Марыся свалилась с ног и разлеглась на пороге, не в силах переступить через него. Мы бы тоже не прочь последовать ее примеру, но вечер так завораживал изменчивым узором лилово-красных туч на закате, отблеском уходящего солнца на озолотившихся стволах сосен, что всякое желание улечься в сумрачной избе отлетело само собой.

Никакие интеллектуальные забавы нам уже не по зубам. Играем в кости, отбиваясь от комаров. Эти твари звенят с каким-то вдохновенным энтузиазмом – тоже радуются начавшемуся лету. Они-то и загоняют в дом спать.

Аборигены ближних сел называют нас дачниками. Мы себя таковыми не считаем. Но точного определения себе найти не можем. Как уже говорилось, даже мелким огородничеством нам заниматься неинтересно, так что признать себя сельскими жителями мы никак не можем. Аналогии приходится отыскивать в давно минувшем ХIХ веке. Вспоминается почему-то название тургеневской повести «Однодворец Овсянников». Вот мы, похоже, однодворцы и есть. Как люди, работающие со словом, мы мучаемся в поисках точного обозначения наших владений. Усадьба? Поместье? Уж очень отдает снобизмом, неловко произносить. Или отвратительное – участок? В нем чудится либо что-то полицейское, либо глубинно советское (Е. вспоминает: где-то не то в Мамонтовке, не то в Тарасовке бросилось ей в глаза объявление: «Продается участок в дачном кооперативе «Здоровый быт»).

Впрочем, слова, как и предметы, обладают удивительным свойством, пройдя стадию отвратительной «рухляди», превращаться, если доживут, в ценный «антиквариат». Вот, скажем, название колхоза, чьи поля простираются прямо за нашим забором, звучит трогательно-беззащитно – «Сознательный». И давно уж оно не вызывает ассоциаций с принудительной коллективизацией, страшной «ликвидацией кулачества как класса», с теми «сознательными» единоличниками, которые предлинной хворостиной гонят свою Буренку в общее стойло, а скорее с боевыми кораблями, по морской традиции именуемыми «Стремительный», «Отважный» или «Находчивый». Так что, может статься, зря мы стыдливо избегаем наименования «участок»? Нет, не зря, что-то казенное слышится в этом слове, протащившем полицейский смысл сквозь революции и мировые войны.

К тому же дачные участки по всему Подмосковью жмутся друг к другу, как опята на пне. Наша же деревня – анклав, зажатый в треугольнике Волга – Дёржа – пашня. Мы простодушно радуемся, что расширяться деревне некуда – между нами и реками водоохранная зона… Но ходят по району тревожные слухи, что берега Волги давно запроданы, а пресловутая зона не то сокращена до пяти метров вместо пятидесяти, не то вообще отменена. Местные власти упирают на то, что наши места – курортные, и под этим предлогом норовят запретить коровам пастись на заливных лугах и ступать поганым копытом в священные воды великой русской реки. Первая ласточка – отхвативший многие гектары вдоль этой реки «Волга кантри клаб отель бутик» (разве что слово «элитный» забыли впихнуть в это нелепое, многоэтажное имечко). На опоясанной железной сеткой огромной территории не то таджики, не то китайцы, не то марсиане без устали наводят европейский глянец, сооружая куртины из молодых березок и сосенок и каскады из мелководного ручейка. Однако посмотреть на это можно лишь издалека – будка, шлагбаум обеспечивают спокойный отдых чистой публике. Попытка по телефону зарезервировать столик для званого обеда получает вежливый отказ, мол, извините, мест нет, а про номер на уик-энд было отвечено, что все забронировано до конца сезона.

Пока еще можно от дома покойной Людмилы Зыкиной перейти дорогу и «свои ладони в Волгу опустить», но вот-вот и там, того гляди, возникнет полоса препятствий с устрашающей табличкой «Частное владение. Проход и проезд запрещен».

На противоположном берегу – строительная площадка, будущая президентская резиденция. В округе только и разговоров о том, что станет получше с электричеством, глядишь, починят дорогу, и ползет упорный слух, что район теперь присоединят к Московской области.

А вся наша надежда на то, что пора профсоюзных пансионатов с попсовой музыкой из репродукторов прошла, нынче мода на простор и тишину, а потому новых соседей, коли они появятся, будет не очень видно и слышно. Лишь бы лес и река остались доступны.

Но все это из той области, где царствуют распил бюджета и откат и куда нам, слава Богу, хода нет.