Елена Холмогорова - Рама для молчания

В яму за забором, в которую несколько лет назад упала сломанная бурей береза, и лишь неподъемная часть ствола пересекает ее, швыряются вырубленные стволы и ветви рябин, ирги и осинок, как знамена потерпевшей поражение армии. Лихо горит, поднимая над пламенем ровный столб дыма, что предвещает назавтра ясную погоду.

Работы кончились, батраки уехали, получив гонорар, остался костер.

Не таясь, открываем на террасе ноутбук, любуясь на невидимые еще утром овсяное поле и рощу.

Мы работаем, пишем этот текст, споря о запятых, а костер горит, точнее – тлеет, исходя дымом. Пообедали. Костер дымит, изредка выбрасывая то там, то здесь острые язычки пламени. Почитали вслух «Белую гвардию». Костер дымит. Поужинали. Костер дымит. Хочется погулять, выйти на Волгу, сверкающую золотом закатного неба, но куда уйдешь от огня в пяти шагах от забора? Е., в детстве бывшая свидетелем настоящего пожара в дачном поселке, утверждает, что надо заливать. Да и здесь, в Устье, знойным летом 2003 года мы всей деревней тушили начавшийся лесной пожар над Дёржей и канистрами на машинах возили воду. Пожарного вызвали, конечно, хотя долго пришлось его будить, а когда наконец примчался за 15 километров, выяснилось, что в его бочке нет воды. Впрочем, мы справились своими силами. Сколько канистр понадобится сейчас? – задается вопросом Е. Пока мы раздумываем, мимо нас проезжает еще один работник – к нашим соседям устранять неполадки с давлением в водопроводных трубах. Его приезд имеет, оказывается, самое непосредственное отношение к вопросу Е. о канистрах. Водопровод пришлось отключить на целые сутки. Насовсем. Так что когда настала пора заливать костер, оказалось, что в кране нет воды. Почему-то вспомнились учрежденческие лестницы с шлангами за стеклом или щиты у корпусов пионерских лагерей: ведро, багор, лопата – все выкрашено в красный цвет.

Мастер возвращается и обнаруживает нас в полной растерянности у кострища. Бодро говорит, что засыплем песочком. Ведро, другое, третье… Горит. Вздыхаем: «Огнетушитель бы». Слава ГИБДД! Открываем багажник машины. Попутно выясняется, что пользоваться этим средством пожаротушения не умеем. Но мастер-спаситель еще с нами. Пшик! – струя невесть какого вещества, а костру хоть бы что. Берет из своей машины – пшик! – вроде бы затухает.

С изумлением обнаруживаем, что дело к полуночи. Вдруг защелкал запоздавший соловей-одиночка.

Так кончается самый длинный день в году.

Где-то в запасниках Третьяковской галереи хранится препаскуднейшее полотно кисти уж наверняка народного художника СССР с роскошным названием: «Утро нашей родины». Зона рискованного земледелия, которую выбрали наши предки для обитания, привлекла их не обилием плодородной земли, а разве что красотой ландшафта. Предпочитать красивое полезному у нас, видимо, в крови, и зря мы вчера хвастались: кого удивишь этим качеством?

Выходишь на крыльцо – слева видно, как на том берегу Волги поднимается на горку целая дивизия березок отроческого возраста. Справа – овсяное поле и тоже поднимается к рощице: от нас она смотрится ровной, будто гребешок, полосой, а если миновать деревню и взглянуть на нее от заливных лугов, она окажется треугольником.

Деревня наша просыпается не рано. Ни петухов-будильников, ни тем более коров у москвичей, обитающих в нашем Устье, нет и в заводе, а посему привычка отсыпаться по выходным стала местной традицией. Впрочем, традиция и на будни перекинулась. Так что пресловутые утра нашей родины достаются для обозрения далеко не каждому.

А мы, как на заводе «Серп и молот», включаем компьютер ровно в восемь.

Патриархальные нравы, когда запросто по-соседски заходят друг к другу, здесь еще теплятся, но под натиском современных средств связи нехотя отступают. Зачем с пустяковым вопросом тащиться в горку, да еще по жаре, когда можно вполне обойтись мобильником? Вот уже два года связь такая, что хоть в соседний дом, хоть в Москву, хоть в Нью-Йорк звони запросто и без помех. Скажи кто-нибудь лет пять назад, что можно будет с крыльца выйти в Интернет – сочли бы маниловщиной, а теперь – дважды два. А раньше надо было поздним вечером (в другое время суток бесполезно) подняться по крутому холму, найти там место, где на трубке вспыхивали, дрожа, хотя бы два деления, и, уворачиваясь от порывов ветра, почитать за счастье еле слышное «У нас все в порядке».

Да, цивилизация берет свое. Как известно, к хорошему быстро привыкаешь, и, стоя под душем или моя посуду под горячей струей, странно вспомнить, как первые четыре года багажник машины был всегда набит канистрами (Е. так и говорила, что она женщина, на которой возят воду). Деревня наша стоит на каменных плитах, чтобы добраться до вожделенной влаги, колодца недостаточно, а на скважину деньги нашлись не сразу.