Алан Гринспен - Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы

Мы никогда не сможем предвидеть все скачки, происходящие на финансовых рынках. Скачки неожиданны по определению, тогда как эффект предвидимых событий удается в значительной мере компенсировать. Я сильно подозреваю, что остановить эйфорию в процессе ее нарастания очень трудно, а раз так. то вряд ли стоит надеяться на прекращение периода эйфории до тех пор. пока спекулятивная лихорадка не кончится сама по себе. Риск менеджмент в той мере, в какой ему удается идентифицировать подобные эпизоды, способен продлевать периоды эйфории. Однако риск-менеджмент никогда не будет совершенным. Он неизменно терпит провал, когда неупорядоченная реальность проявляет себя, приводя к неожиданному и резкому возмущению, называемому кризисом,

В начале эпилога я уже отмечал, что если бы секьюритизированные американские низкокачественные кредиты не оказались слабым звеном глобальной финансовой системы, то роль слабого звена сыграл бы какой-нибудь другой финансовый продукт или рынок. Недооценка риска раньше или позже должна была прийти в противоречие с присущим людям неприятием риска: кризис стал психологически неизбежным. Ценовой пузырь развивался по тому же сценарию, что и тюльпэномзния, а также все прочие пузыри в истории экономики — длительный период эйфории завершился неожиданной и сокрушительной вспышкой страха. Даже самые искушенные риск-менеджеры частного сектора не смогли нейтрализовать последствия резкой смены настроений. Неопровержимое свидетельство недооценки риска не заставило их натянуть вожжи. Как я уже говорил, большинство знающих рынок менеджеров. хотя и сознавали, что принимают чрезвычайно высокие риски, побоялись безвозвратно потерять рыночную долю, если они* как выразился бывший генеральный директор Citigroup Чак Принс, «не продолжат танец». Более того, они понадеялись на то, что успеют выйти из игры до обвала. Большинство сильно просчиталось.

Я асе больше убеждаюсь, что правительства и центральные банки не могли серьезно повлиять на развитие бума. Для этого потребовалось бы значительно ограничить экономический рост. У меня, однако, нет фактов, говорящих о том, что электорат в современных демократических государствах согласится на такие серьезные макроэкономические меры борьбы с потенциальными проблемами, которые могут и не реализоваться. Периодические всплески эйфории и страха — это проявления свойств человеческой натуры, которые не подвластны ни правительствам, ни центральным банкам,

Я всегда говорил, что в отсутствие возможностей эффективно гасить спекулятивные волны наилучшая стратегия заключается в обеспечении гибкости рынков, не обремененных протекционизмом и жестким регулированием, и повышении их устойчивости к кризисам. Это не означает, что попытки регулировать финансовый риск обязательно бесполезны. Существуют такие области, где официальное вмешательство следует не ослаблять, а усиливать. например наказание за мошенничество. Мошенничество подрывает основу конкурентных рынков — добровольный рыночный обмен. Усиление преследования мошенничества могло бы, на мой взгляд, искоренить наиболее вопиющие случаи недобросовестной практики. Поскольку мошенничество, особенно явное введение в заблуждение, и без того противозаконно, новых законов принимать не надо. Все, что нам нужно, — это более строгое соблюдение существующего законодательства. По моему опыту, банковские регуляторы, прекрасно разбирающиеся в бухгалтерском учете, банковском законодательстве и риск-менеджменте, не годятся для этой работы. Для нее нужны профессионалы в сфере обеспечения правопорядка.

Как ни странно, но я совершенно не ожидал, что финансовая система не сможет эффективно защитить себя от раздувания пузыря эйфории. Мы в ФРС всегда рассчитывали на способность банков избегать наиболее неприятных рисков. Сложные процедуры контроля заемщиков, применяемые кредитными менеджерами банков, давно служат первой линией защиты финансовой системы от кризисов. Однако в случае нынешнего кризиса эта линия защиты, похоже, не сработала.

Меня провал кредитных менеджеров огорчает вдвойне, поскольку никто в мире никогда не мог выполнить эту работу лучше них. Финансовые регуляторы, по моему опыту, знают намного меньше, чем риск-менеджеры частного сектора. Секрет регулирования в мире свободных рынков прост — регуляторы следуют примеру практиков из частного сектора. ФРС и другие контролирующие органы постоянно консультируются с лучшими профессионалами в области управления рисками. Базель II, международное соглашение по банковскому регулированию, впервые принятое в 2004 году, опирается на модели оценки риска, применяемые в частном секторе. Стоит ли удивляться тому, что Базель II существенно пересматривается после того, как банковская индустрия изменяет свои стандарты. Новые требования к достаточности банковского капитала в США, если их примут, будут отражать уже существующую практику частного сектора.