Асламбек Аслаханов - О российской мафии без сенсаций

Правда, пресса же выступила и с разоблачением лживой стряпни ведомственных пропагандистов. Внимательное прочтение «“Криминального режима”, — писала тогда известная журналистка газеты “Известия” Ирина Дементьева, — не оставляет сомнений: главная цель, в которую метят авторы книжки, не чеченский народ, хотя из чеченцев делают пугало для всей России, и даже не Джохар Дудаев с его режимом. Метят в силы «демократической ориентации» (именно так брезгливо закавычивают тех, которым присягали в 1991 г. вместе с Президентом России, до сих пор уверяющим мир в демократической ориентации), метят в права и свободы, мешающие установить в России режим силы, режим, в котором, как и прежде, не будет места “шумихе вокруг прав человека”» [235] Дементьева И . Книга как отравляющее вещество // Известия. 1995. 12 июня. .

Брошюра «Криминальный режим», как и многие телерепортажи на чеченскую тему. — это не журналистика. «Мы имеем дело, — подводит итог своим заметкам журналистка, — с оружием войны, таким же, как и боевые отравляющие вещества. В гражданской войне правил нет. Таким оружием снабжают солдат и отравляют население. Как и в случае применения ОВ, для защиты необходимо провести дегазацию, обеззараживание, после чего тщательно вымыться с мылом [236] См.: Там же. .

В самом деле, сколько раз под убаюкивающие сообщения об «окончании очередного этапа операции» скрытно, без лишнего шума отправляли в города и веси российские очередной «груз 200» (гроб с телом военнослужащего), и сопровождающим приходилось прятать глаза от полных горя и осуждения взглядов матерей и отцов. Общество месяцами приучали смиряться с тем, что каждый день и каждый час от ракет и авиабомб, артиллерийских снарядов и пуль в Чечне гибнут люди, и не только военнослужащие федеральных войск и их противники, но и мирное население — гибнут дети, женщины, старики. И средства массовой информации — во всяком случае, какая-то часть из них — несет за это свою долю ответственности.

Из уст воевавших генералов постоянно приходилось слышать оскорбления в адрес чеченского народа, который они называли бандитами. Задумывались ли они, что подобные заявления оскорбительны, прежде всего, для чести и достоинства граждан России, избравших самую благородную профессию по защите Родины. Это оскорбительно для всех российских военнослужащих. За всю историю человечества регулярные армии страны не вели войну с бандформированиями в течение четырех лет. Но если четыре года велась жесточайшая война с применением армии, всех видов вооружений против «бандформирований», имеющих, за редким исключением, только стрелковое оружие, то значит, это война велась против народа.

Сколько же нужно иметь злобы и ненависти к чеченскому народу, чтобы даже после всего, что пришлось пережить, язык повернулся назвать его «бандитами и разбойниками»?

В контексте чеченской проблемы, безусловно, с особой остротой встают ключевые вопросы сохранения единства государства, способность контролировать политическую ситуацию в стране, противодействие антигосударственным силам. Право наций на самоопределение ничуть не важнее права и обязанности государства обеспечивать безопасность граждан, сохранять свою территориальную целостность. А Чечня в течение последних десяти лет опережала криминалитет России и на самом деле была одним из опасных гнезд произвола, беззакония и преступности.

Во многих странах, как свидетельствует история, подобные ситуации вызывали откровенную силовую реакцию государства. Более столетия назад в США, как известно, попытка некоторых штатов выделиться в независимую конфедерацию была воспринята центром как мятеж. Четырехлетняя война опустошила полстраны, разрушила цветущие города, унесла десятки тысяч жизней. Но даже этот исторический пример, наиболее часто используемый сторонниками силового решения чеченской проблемы, требует пояснения. Для современников той войны и их потомков оправданием служило все-таки не сохранение целостности Соединенных Штатов, а то, что пресечение сепаратизма сломило сопротивление рабовладельцев и привело к отмене рабства в Америке. Кроме того, борьба с сепаратизмом совпала тогда с движением общества за демократию и социальный прогресс в целом.

Первый пробный российский вариант подавления сепаратизма в Чечне, как мы видим, ничего общего с этим не имел. С американским опытом его роднят разве что кровь, разруха, страдания огромного числа ни в чем неповинных людей. На рубеже нового тысячелетия такое варварское насилие сродни тому, как если бы операцию на мозге делали не скальпелем, а топором.