Дэвид Тросби - Экономика и культура

Оба дискурса подвергались активной радикальной критике изнутри. Экономика более или менее отвергла эту критику, отчасти потому что экономисты смогли охарактеризовать эту атаку как идеологически направленную слева и тем самым не заслуживающую серьезного внимания со стороны в целом консервативной профессии. Изучение культуры, с другой стороны, значительно изменило взгляды, несмотря на упорное отстаивание традиционных позиций в некоторых кругах.

Что касается экономики как системы мысли, то здесь кажущаяся универсальность экономической модели индивидуального поведения и трансакционных отношений, порождаемых подобным поведением, выдвинула экономику в самый центр социальных наук. Парадигма рационального индивида, стремящегося максимизировать полезность, представляется настолько исчерпывающей в отношении человеческих мотиваций и действий, что лишь немногие явления под нее не подпадают. Точно так же и репрезентация взаимодействий людей, которую создает модель рынков с добровольным обменом, дает нам (по крайней мере, в нормативных категориях) настолько доскональную картину функционирования макроорганизации общества, что, как кажется, больше ничего и не требуется. Неудивительно тогда, что экономическая парадигма оказала доминирующее влияние на ход национальных и международных дел в современном мире или что экономисты сыграли столь выдающуюся роль в закладке фундамента государственной политики.

В сфере культуры, с другой стороны, такого единства целей не наблюдалось. Как мы отмечали выше, научное изучение культуры и культурных процессов подвергалось радикальным влияниям разных направлений в социологии, философии, лингвистике и других дисциплинах, и культурология как дисциплина, если она таковой является, сегодня выглядит фрагментированной и спорной областью. В разных областях интеллектуальных усилий, посвященных в той или иной форме культуре, представлен широчайший диапазон интересов и подходов. На одном полюсе – историки искусства, те, кто занят сохранением памятников, теоретики. Они продолжают длинную почтенную традицию анализа культуры и искусства как замкнутых и самореферентных явлений, фундаментально важных для человеческого существования. На другом – исследователи массовой культуры, которые отходят от навязанных определений, применяя более гибкие концепции. В частности, они рассматривают культурные отношения как включающие применение власти, когда социальный класс и контроль над экономическими ресурсами являются важными определяющими факторами того, как ведется игра и кто выигрывает или проигрывает.

Это все, что касается современных условий экономики и культуры как интеллектуальных дискурсов. Что можно сказать тогда о состоянии большого мира, в котором сегодня существуют культурная и экономическая жизнь? В так называемом реальном мире настоящий момент в экономике и культуре можно описать одним-единственным словом: глобализация. Независимо от того, является ли этот феномен процессом, уже установленным фактом или состоянием, к которому нас ведет современность, его симптомы достаточно очевидны. Рассмотрим те проблемы, которые глобализация ставит перед экономикой и культурой.

С точки зрения экономики глобализация может рассматриваться как процесс, осуществляемый благодаря науке и технологии в рамках экономической догмы. Так называемая информационная революция, ускорившая и упростившая переработку данных и сообщение между странами, трансформировала организацию производства, позволив ввести в производство фактически любого вида товара в экономике новые, гораздо более продуктивные процессы, что возымело значительные последствия для структуры промышленности, перегруппировки труда и капитала и изменения характера труда. В то же время доминирующая экономическая парадигма, а также политическая и институциональная организация, позволяющая ее применять, с неизбежностью привели к устранению препятствий на пути свободного потока ресурсов, в особенности капитала, и утвердили превосходство рыночных процессов как способа ценообразования и распределения ресурсов в большей части глобальной экономики. Хотя эпитафии по случаю заката национальных государств как эффективной политической силы, без сомнения, преждевременны, факт остается фактом: «мир без границ» в категориях экономики становится все ближе к реальности [206].

Самый большой вызов, который бросают экономике эти тенденции, связан с распределением порожденных ими прибылей.