Бринк Линдси - Глобализация - повторение пройденного. Неопределенное будущее глобального капитализма

Великая война стала катастрофическим извержением более широкого извращения промышленной революции, которое я называю промышленной контрреволюцией. Первая мировая война была первой из великих коллективистских трагедий XX в. и прародительницей всех последующих катаклизмов. Ее истоки лежат в отказе от либеральной веры в рынки и конкуренцию – и соответствующего им в международных отношениях стремления к взаимозависимости и мирному сотрудничеству. Последствия оказались крайне прискорбны: тоталитаризм, Великая депрессия и очередная, еще более свирепая война.

Возникает вопрос: какое отношение все это имеет к проблемам, стоящим перед современной глобальной экономикой? Дело в том, что для четкого понимания этих проблем сначала нужно уяснить, что нынешняя волна глобализации – это, по существу, возобновление и продолжение намного более старого явления. Глобализация, начавшаяся в последние десятилетия XIX в., – результат технологических прорывов промышленной революции – оказывала огромное влияние на международную жизнь. Однако ее развитие было прервано, а достижения уничтожены в период между началом Первой мировой и окончанием Второй мировой войны. После завершения последней действенный международный порядок был частично восстановлен, но подлинно глобальная экономика возродилась лишь в последние лет двадцать. Однако до сих пор наследие великой катастрофы и породившие ее идеи и движения остаются серьезной помехой мировому экономическому развитию.

Слово «глобализация» вошло в моду совсем недавно, но выражаемая им концепция стара. Дело в том, что глобализация, хоть и под другими именами, уже столетие назад была в полном разгаре. И ее достижения были замечательными даже по нынешним меркам.

В 1913 г. внешняя торговля составляла 11,9 % валового производства промышленно развитых стран. Этот уровень экспорта удалось восстановить только в 1970-е гг. Между тем достигнутый в начале XX в. рекордный объем международных потоков капитала относительно совокупного объема производства не перекрыт и по сей день. Например, в то время ежегодный экспорт капитала из Великобритании составлял 9 % ВВП; для сравнения: казавшийся огромным в 1980-е гг. профицит текущего счета платежного баланса Японии и Германии ни разу не превысил 5 % ВВП. Справедливости ради следует признать, что значительная часть роста мировой экономики после Второй мировой войны была просто восстановлением достигнутого до Первой мировой {93}.

Первая мировая экономика стала возможной в результате ошеломляющих технологических достижений промышленной революции. Самый наглядный пример: новые виды транспорта покончили с древней тиранией пространства. Значение железнодорожного транспорта трудно переоценить. В 1830 г., до его появления, путь от Нью-Йорка до Чикаго занимал три недели; спустя всего одно поколение, в 1857 г., на тот же путь требовалось всего два дня. Во второй половине XIX в. по всему миру развернулось лихорадочное железнодорожное строительство. Протяженность железных дорог в Великобритании почти утроилась – с 6621 мили в 1850 г. до 23 387 миль в 1910 г., в Германии выросла почти в 10 раз за тот же период – с 3637 до 36 152 миль, в США – трудно поверить – почти в 30 раз – с 9021 мили до 249 902 миль. Сети железных дорог способствовали формированию подлинно единых национальных рынков и тем самым облегчили проникновение иностранных товаров из портовых городов в глубь страны {94}.

Паровой флот соединил национальные рынки в единое целое. Первые паровые суда появились в начале XIX в., но лишь изобретения последующих десятилетий – гребной винт, стальной корпус, комбинированный двигатель – превратили преимущественно речные суденышки в дешевый и надежный океанский транспорт, вызвав невероятное падение стоимости фрахта: индекс грузовых тарифов на трансатлантические перевозки в 1840–1910 гг. вреальном исчислении упал на 70 % {95}.

Спровоцированный промышленной революцией взрыв технологического творчества уничтожил мешавшие торговле естественные географические барьеры. Одновременно появились совершенно новые возможности для взаимовыгодной международной торговли. Заводы североатлантических индустриальных стран – «сердце» новой глобальной экономики – закачивали на рынок постоянно расширявшийся поток промышленных товаров, иметь которые желал весь мир. А в менее развитых «периферийных» странах Азии, Африки и Латинской Америки новые технологии позволили дешевле, чем когда-либо прежде, добывать минеральное и выращивать сельскохозяйственное сырье.