Коллектив авторов - Изменение глобального экономического ландшафта. Проблемы и поиск решений

Для развития госпредприятий местного подчинения, для привлечения на свою территорию частного национального капитала и иностранных инвесторов местные власти задействуют все имеющиеся у них возможности. Они предоставляют инвесторам налоговые льготы; снижают (часто до нуля) ставки арендной платы за землю; изымают без адекватной компенсации землю у крестьян и перераспределяют ее в пользу инвесторов через непрозрачные процедуры; устанавливают протекционистские барьеры, препятствующие ввозу на данную территорию товаров из других регионов Китая; оказывают давление на местные структуры государственных банков, побуждая их кредитовать предприятия под льготные процентные ставки. В свою очередь, в банковской системе, управляемой из Центра, существует асимметрия информационного обмена между разными уровнями иерархии, а потому неизбежно возникает и проблема морального риска в деятельности менеджеров. Последствия кредитования неудачных проектов могут списываться на государство, а благоприятные результаты присваиваются менеджерами. Это и провоцирует банки ради извлечения краткосрочной прибыли наращивать кредитование проектов, патронируемых местными лоббистами.

В конечном счете ожесточенная конкуренция местных администраций между собой ведет к занижению цен на капитал и землю, т. е. к нерациональному занижению издержек, связанных с инвестированием, к перекладыванию на общество частных инвестиционных рисков. Результатом является неумеренное наращивание инвестиций не только в госсекторе, но и в других укладах хозяйства. Периодически возникающий гипертрофированный инвестиционный бум и выступает главной причиной «перегревов», обуздать которые невозможно без специальной противоциклической политики. Норма накопления в КНР поддерживалась на высоком уровне в течение всего периода реформ: в 1978 г. она была 38,2 % ВВП, в 1990 г. – 34,9 %, в 2000 г. – 35,3 % ВВП, а за последние годы она выросла еще больше, превысив предреформенный уровень, и составляла 42,2 % ВВП в 2007 г. и 43,5 % ВВП в 2008 г.

Причем инвестиционная экспансия выглядит вполне обеспеченной национальной нормой сбережения. В 1978 г. она составляла 37,9 % ВВП, в 1990 г. – 37,5 %, в 2000 г. – 37,7 % ВВП, а в ходе последнего экономического цикла произошел ярко выраженный перелом динамики, и в 2003 г. норма сбережения достигла 43,2 % ВВП, в 2004 г. – 45,7 %, в 2005 г. – 48,2 %, в 2006 г. – 51,1 %, в 2007 г. – 51,1 %, в 2008 г. – 51,4 % ВВП [298]. Иначе говоря, даже если бы Китай не привлекал огромные суммы иностранных инвестиций, ему вполне хватило бы собственных финансовых ресурсов для поддержания высокой нормы накопления и высоких темпов экономического роста.

Как известно, чисто экономический анализ заведомо не может исчерпывающим образом объяснить, почему в той или иной стране пропорции распределения доходов между потреблением и сбережением

складываются так, а не иначе. Слишком многое тут зависит от культурных, социально-психологических факторов, от исторических традиций. Высокая норма сбережения присуща большинству экономик Восточной Азии, а не только Китаю. Тем не менее существуют и специфические причины для ее поддержания, свойственные китайской экономике как развивающейся и переходной. Большинство исследователей сходятся во мнении, что интерпретировать динамику нормы частного сбережения в Китае на основе стандартных моделей «жизненного цикла» или «постоянного дохода» невозможно. Дело в том, что значительное воздействие на ее формирование оказывает так называемая предохранительная мотивация, которая является реакцией на риски, связанные как с течением рыночных реформ, так и с общим относительно невысоким уровнем экономического развития страны [299].

Развернувшаяся с конца 1990-х годов реструктуризация государственных и коллективных промышленных предприятий вынудила десятки миллионов человек искать новую работу. Многие виды социальных расходов, которые раньше субсидировались государством, теперь несут сами домохозяйства. Ушло в прошлое бесплатное распределение жилья, теперь даже люди, отселяемые из ветхих домов, могут улучшить жилищные условия, только покупая квартиру за счет собственных и заемных средств. Здравоохранение в городах в значительной мере коммерциализировалось, а система сельской кооперативной медицины, сложившаяся в 1950—1970-е годы в рамках «народных коммун», практически перестала существовать в ходе деколлективизации деревни в 1980-е годы. Постоянно растет плата за обучение в университетах; школьное образование тоже перестало быть бесплатным, с середины 1980-х годов бремя его финансирования переложено на городские и уездные бюджеты, испытывавшие хроническую нехватку средств, и проблема решается за счет сбора денег с родителей. Пенсионное страхование не распространяется на большую часть сельского населения, а в городах пенсии в последние годы выплачивались с задержками. В силу этих обстоятельств домохозяйства и сберегают значительную часть доходов – на старость, на случай безработицы, для оплаты врачебных консультаций и лекарств, на образование детей.