Мариана Маццукато - Ценность всех вещей. Создание и изъятие в мировой экономике

Сделанное Марксом уточнение введенного Адамом Смитом различения между производительными (промышленность) и непроизводительными (услуги) секторами оказалось куда более тонким. Как можно увидеть на рисунке 5, в теории ценности Маркса всякое частным образом организованное предприятие, оказывающееся внутри сферы производства , является производительным вне зависимости от того, оказывает ли оно некую услугу или занимается чем-то еще. Достижение Маркса в данном случае заключалось в том, что он вышел за рамки простой классификации занятий и разместил их в рамках картины капиталистического воспроизводства [95]. Границу сферы производства Маркс теперь проводил между, с одной стороны, производством товаров и услуг и, с другой стороны, всеми теми функциями капитала, которые не создавали дополнительной прибавочной ценности, такими как процент, взимаемый ростовщиками, или спекулятивная торговля акциями и облигациями. Функции, лежащие вне границы сферы производства, получают свою долю прибавочной ценности в обмен на обеспечение обращения капитала, предоставление денег или создание возможностей для избыточных (монопольных) прибылей.

Более того, проводя различие между разными типами капиталистической деятельности – производством, обращением, капиталом, приносящим проценты, и рентой, – Маркс наделяет экономиста дополнительным диагностическим инструментом, позволяющим проверить состояние конкретной экономики. Достаточно ли хорошо работает сфера обращения? Достаточно ли возможностей для вывода капитала на рынок, с тем чтобы он мог быть обменян и реализовал свою ценность, а также был реинвестирован в производство? Какая доля прибыли уходит на уплату процента – и одинакова ли она для всех капиталистов? Создают ли редкие ресурсы (например, интеллектуальные , наподобие патентов и изобретений) преимущественные условия для имеющих к ним доступ производителей и порождают ли они для этих производителей сверхприбыль », или ренту ?

Рикардо и Маркс уточняли теорию ренты, дабы дать ясное понимание того, что рента является доходом от перераспределения ценности, а не от ее создания. Землевладельцы не создают землю, однако могут получать доход от своего права не допускать к ней кого-либо (капиталистов), кто мог бы использовать ее для производства ценности. Рента любого рода в основе своей представляет собой претензию на совокупность общественной прибавочной ценности и поэтому снижает прибыли производительных капиталистов. Как мы увидим в следующей главе, неоклассическая (ортодоксальная) экономическая теория принципиально трансформировала это представление о ренте в идею несовершенств и препятствий – с которыми можно успешно конкурировать.

Все обозначенные проблемы вновь вышли на первый план после финансового кризиса 2008 года. В их основе – вопрос о том, каким образом финансовый сектор стал служить сам себе, а не тому, что американский экономист Хайман Мински (1919–1996) называл «капитальным развитием экономики» [96]. Иными словами, вместо того чтобы стимулировать промышленное производство, финансы просто выродились в нечто вроде казино, нацеленного на присвоение как можно большего объема существующего прибавочного продукта [97]. Однако решающее значение для мер, направленных на реформирование всей системы, имеет то, рассматривается ли это казино как просто некое несовершенство или же как стабильный источник незаработанного дохода (при условии, что видам деятельности, не создающим ценность, тем или иным образом позволено появляться в системе как таковым).

Попытка Маркса определить границу сферы производства была более строгой, чем у Смита и Рикардо, и определенно ушла далеко вперед в сравнении с Петти и Кингом. Маркс ввел представление о рабочей силе как об объективном и неизменном стандарте ценности, основанном на том принципиальном основании, разделяемом предшествующими экономистами, что ценность проистекала из труда. Кроме того, Маркс был согласен со своими предшественниками, что государство является непроизводительным. Первые представители экономической теории и экономисты-классики оставили в наследие идеи о ценности – о валютах и протекционистских мерах, о свободной торговле, ренте, государстве и технологиях, – которые многократно воспроизводились на протяжении нескольких столетий и по-прежнему живы сегодня.

В следующей главе мы рассмотрим, каким образом интеллектуальный мир классических экономистов был почти перевернут с ног на голову в тот момент, когда на рукописях, над которыми Маркс работал в библиотеке Британского музея, еще не успели высохнуть чернила.