Адам Смит - Исследование о природе и причинах богатства народов

(20) Система сохраняла, однако, авторитет, не теряя своей репутации до тех пор, пока наука была хоть сколько-нибудь почитаема в Древнем мире. После правления Антонина [Пия] и, на самом деле, уже после века Гиппарха, жившего почти за триста лет до Антонина, высокая репутация, которую приобрели ранние философы, так крепко засела в умах человечества, что, казалось, астрономы потеряли надежду когда-либо получить должное признание. Считалось, что вся человеческая мудрость содержалась в сочинениях старых ученых мужей. Единственно возможным способом утвердить и подтвердить авторитет новых астрономов стали сокращения, объяснения или же комментирование старых трудов. Тем самым молодые показывали себя как способных людей, которые, по крайней мере, в состоянии понять высочайшие тайны древних мудрецов. Прокл [Диадох] и Теон [Александрийский] написали комментарии к системе Птолемея, [457]но попытка самим создать новую систему расценивалась бы ими не только как самонадеянность, но и как неуважение к памяти столь досточтимых предшественников.

(21) Распад Римской империи и наряду с ним случившееся несколькими веками позднее низвержение всякого закона и порядка повлекли за собой абсолютное пренебрежение изучением связующих принципов природы. Это изучение может прогрессировать только при наличии досуга и обеспеченности. Оказалось, что когда не стало прежних великих завоевателей и воспитателей человечества, то, по-видимому, Арабский халифат стал первым государством, под властью которого мир приобрел спокойствие, столь необходимое для развития наук. Именно под покровительством богатых и могущественных арабских правителей возрождались и развивались на Востоке античные науки: греческая философия и астрономия. Упорядоченность жизни и спокойствие людей, которые распространяли по всем своим обширным владениям милосердные, умеренные и справедливые правители, возродили любопытство человечества к разысканию связующих принципов природы. Слава греческого и римского учения была еще в памяти людей того времени, что возбудило у них жажду знаний и желание разобраться с этими [68] глубокомысленными предметами, оставленными в трудах столь известных и прославленных мудрецов этих двух народов.

(22) Так, на арабский язык были переведены и позднее с надлежащей тщательностью изучены работы многих греческих философов, в частности Аристотеля, Птолемея, Гиппократа и Галена. При сравнении с сырыми очерками собственного творчества, появившимися к тому времени (а такое творчество, как нам представляется, имеет место в любом месте, где наука только лишь зарождается), арабы легко заметили превосходство греческой мысли. Это с необходимостью привело их к идее воспользоваться системами греческого духа, особенно в области Астрономии. Никогда впоследствии авторитет единожды усвоенной арабами греческой системы так и не был ими оспорен. Несмотря на неслыханную щедрость Аббасидов, второй [после Омейядов] династии арабских халифов [750–1258], которую, как говорят, они проявили при поддержке своих астрономов, обеспечивая их лучшими инструментами и бо́льшим их количеством по сравнению с тем, которое имелось у Птолемея и Гиппарха, все же изучение наук в этой могущественной империи оказалось не на высоте. Оно было либо слишком незрелым, либо слишком резко прервалось в своем историческом последовательном развитии. Это не позволило арабским ученым внести существенные поправки в доктрины античных математиков. Человечество еще не имело достаточно времени для надлежащего ознакомления с античными системами. Поэтому оно не могло не воспринимать их без некоторой степени того изумления (astonishment), которое вызывалось их величием (grandeur) и новизной; новизной особого рода, которая одновременно располагала к себе, ибо содержала новое, и вызывала уважение и авторитет, т. к. была родом из Античности. Люди были все еще слишком очарованы (enslaved) теми системами, чтобы осмелиться от них отойти; но затем нахлынувшее смятение сначала пошатнуло, а затем и перевернуло престол мирных правителей халифата, и оно же изгнало интерес к науке из этой империи. Перед этим, однако, арабским астрономам удалось внести несколько весомых уточнений. С большей точностью, чем когда-либо прежде был измерен угол наклона Эклиптики к экватору. Таблицы Птолемея по мере того, как шло время, а также из-за неточности наблюдений, на которых эти таблицы были основаны, оказывались, в целом, довольно далекими от того, что на самом деле происходило с небесными телами, и от того, что в действительности предсказывал сам Птолемей. Стало быть, назрела необходимость для составления новых таблиц. Это и было, соответственно, сделано по распоряжению халифа Аль-Мамуна, [458]во время правления которого также были проведены первые, известные с начала нашей христианской эры измерения Земли: [69] два арабских астронома на равнине Сеннаар [Сенджар] (Sennaar) [459]провели градусные измерения окружности Земли [между Тигром и Евфратом] и определили длину 1° земного меридиана. [460]