Катрин Марсал - Кто готовил Адаму Смиту?

Любое обобщённое допущение о человеке в экономической системе – это всегда в той или иной степени упрощение. Нам действительно надо знать, кто мы, чтобы что-то понять в экономике? Возможно, нет. Но мы наверняка ничего не поймём в экономике, если будем изо всех сил убегать именно от этого вопроса. А это и есть главная функция человека экономического – убегать, отвергать тело, эмоции, привязанности и контекст. Ответственность за ту общность, к которой мы все принадлежим, и за всё то, что мы не хотим признавать в человечестве.

Веками привязанность считалась постыдной. Привязаны были женщины и рабы. Когда мужчины-пролетарии потребовали себе право голоса, они аргументировали это тем, что они тоже независимы. Ранее независимость определялась собственностью, обладающий собственностью был независим. А тот, кто работал на другого, был зависим. Но рабочее движение изменило формулировку, и то, что раньше именовалось «наемным рабством», стало поводом для гордости. Самостоятельность теперь определялась как работа за зарплату, которая позволяет содержать семью. В этом случае долг исполнен, и можно требовать права.

Женщина этого не сделала, поскольку оставалась зависимой. О том, что мужчина-пролетарий, работавший полный рабочий день, чтобы стать «независимым», был зависим от женщины, которая занималась домом, история умалчивает. Так же, как Адам Смит умалчивал о своей маме.

Трактовка понятия «зависимость» и того, кто на ком паразитирует, всегда была политическим вопросом. В 1980-е американские психиатры говорили об особом расстройстве личности, которое делает человека зависимым. Это считалось болезнью, и заболевший не мог справиться с ней самостоятельно. Но если такой недуг существует, то мы все больны. Мы все зависимы, и задача общества не может заключаться только в том, чтобы отделить тех, кто добывает, от тех, кто тратит. У каждого из нас есть обязанности и перед другими, и перед самим собой. Что бы мы ни представляли, мы – часть целого, и нам необходимо средство, которое позволяет говорить об этом.

Сегодня подлинному самовосприятию человека в экономике места не находится. Экономическая теория основывается на фиктивном характере, чья основная черта заключается в том, что он не женщина.

Мы полагаем, что экономисты ищут решения сложнейших проблем, которые стоят перед человечеством. Но в действительности они в слепом плену у собственных допущений о природе человека, хотя даже у мужчин природа иная.

Мы правим миром из той точки, в которой сами не понимаем, кто мы такие. Всё следует делить на минимальные составляющие, а понять что-то можно только в отрыве от целого и только в отношениях конкуренции. Теперь мы получаем картину мира, где нет места тому, что действительно важно.

Экономические теории не помогают нам понять ни то, как наш ежедневный выбор влияет на общую картину и общество, ни то, какое будущее мы оставим после себя, сколько бы мы ни притворялись, что все наши действия изолированы и улетают прямиком в пустой космос.

Лучше бы экономисты помогли нам понять самих себя, предложив инструменты и методы построения такого общества, в котором есть место для всех человеческих проявлений: мы вместе, мы едины в той форме общности, в которой понятны. Понятны самим себе, понятны другим, постижимы даже с помощью математических формул.

Если мы поймём наши потребности, мы, вероятно, заодно поймём, что их нельзя удовлетворить так, как мы думали раньше, – чрезмерной работой, чрезмерными стимулами, чрезмерным потреблением, без альтернатив, неограниченным выбором, кредитами, долгами, страхом, алчностью. То, что ты бежишь, не означает, что ты бежишь не по кругу, всё быстрей и быстрей. Единственная мечта – полная сепарация. Мир заканчивается там, где и начинался, он разбивает всё вокруг и требует ещё. Всем от тебя что-то нужно. Поэтому ты поступаешь так, как тебе велят. Поэтому ты просыпаешься по утрам, оплачиваешь счета и сохраняешь чеки. Надежда – это всего лишь боль, запертая на ключ. Отблеск уверенности, пробивающийся сквозь тьму. Если хочешь мёда, нельзя убивать всех пчёл. Рынок живёт в человеческой природе. И каждое общество идёт туда, куда текут его бредовые речи.

Экономика может помочь нам подняться над страхом и жадностью. Она не должна эксплуатировать эти чувства.

Экономическая наука должна найти возможности для внедрения социальных представлений в экономическую систему.

Экономика должна стать инструментом для развития человека и общества. И не должна поддерживать наши страхи в том виде, в каком они выставлены на рынке.