Сергей Малайкин - Одним словом

Стечения (кластеры) нескольких согласных напоминают камни, разбросанные на шоссе: не разгонишься и нужно постоянно маневрировать. Имя же подобно коротенькой дороге с очень плотным трафиком: оно ежедневно будет произноситься сотни раз. Или тысячи. Или даже миллионы.

Ведь вы же к этому стремитесь? Тогда долой кластеры?

Слова без стечений гласных и согласных действительно приятны языку. «Озеро», «молоко», «серенада», «малина», «пароход» произносятся без усилий. Но, во-первых, таких слов не очень много. А во-вторых, избегать в названии соединений согласных так же нелепо, как лишать суп приправ и специй из-за того, что они горькие и острые. Вопрос лишь в количестве и уместности этой приправы — и это вопрос выбора правильного языка.

Названия советских учреждений сплошь и рядом представляли собой блистательные образцы бюрократического новояза: Учппрофсож, Средтяжмашснабсбыт, Облминтрансупр — могло показаться, что они создавались по принципу «чем хуже, тем лучше». И да, эстетически они уродливы, вот только критиковать их с позиций чистой эстетики по меньшей мере нелепо.

Вглядевшись в их содержание, мы попадем в кафкианские бюрократические лабиринты, выстроенные в смешанной традиции Орды и пруссачества. Перед нами предстанет «аппарат», обслуживающий сам себя и подминающий под себя. Мы почувствуем тот самый дух казенщины и раболепия перед начальством, о котором писали великие русские писатели, ощутим боязнь инициативы, страх за свое место, власть бумажки над человеком, гибель всякой воли к творчеству. Мы услышим особый «аппаратный» язык, изобретенный бюрократией для себя — и в полной мере ее изобличающий.

И мы признаем уместность этих криво сколоченных, противных языку названий. Мутанты по природе, они чрезвычайно точно отражают противоестественную суть бюрократии. Хорошо то название, которое органично сути называемого объекта.

Давайте все же считать, что наша задача заключается в поиске не аппаратного мутанта, а живого, легко произносимого и естественно звучащего слова. Как в нем стекаются согласные? Логично предположить, что если существуют легкие и естественные сочетания согласных, то язык должен их «любить» — то есть стараться произносить как можно чаще.

Соединение двух или трех согласных в русском языке распространено и не считается неудобством, если только не оказывается в окончании, как в словах «Зеленоградск» или «бобр». Однако есть более и менее удобные стечения. Вот несколько правил «естественной стыковки» согласных.

1. При «естественном слиянии» звонкость увеличивается.

Правда произносится легче, чем Падва.

Отвар проще по сравнению с автором, который мы вынуждены произносить, оглушая первый согласный звук.

2. При слиянии шумного и сонорного согласных по правилам звучность восходит, то есть сонорный согласный находится на втором месте.

Град приятнее языку, чем РГАТ (Российская Государственная академия туризма).

Клад большинство предпочтет предпочтет ЛКАДу (Ленинградская кольцевая автомобильная дорога) .

Смелость намного привлекательнее мстительности .

3. Иногда в середине слова слияние шумного и сонорных согласных произносится легче, если сонорный звук идет первым.

Яранга звучит естественнее, чем я — Рагна.

Полба проще, чем вобла.

Картон для языка приятнее катрена.

Амбар много лучше обмана.

Сайга гораздо удобнее, чем Сагья.

4. Неестественно для языка слияние парных звонких и глухих согласных([бп], [вф], [гк], [дт], [зс], [жш] — и в обратном порядке). В таких случаях мы сокращаем две согласные до одной, заменяем или оглушаем первую согласную.

Стокгольм — Сто[г]ольм

Кронштадт — Кроншта[т]

Евфидриада — Е[ф]идриада

Мягкий — мя[х]кий

Исчерпывающий (и довольно объемный) набор правил сочетания согласных звуков можно найти в академических учебниках грамматики русского языка. Для экономии места и времени предлагаю провести мини-исследование и выяснить, есть ли среди соединений согласных своеобразные природные лидеры.

Давайте обратимся к статистике и проанализируем парные стечения согласных в каком-нибудь объемном и стилистически безукоризненном литературном отрывке. Я взял «Другие берега» Набокова — во-первых, это достаточно длинное произведение, состоящее в основном из реминисценций и описаний с минимумом диалогов, а во-вторых, проза Набокова лексически богата, а язык — безупречен.