«Адам Смит»: Суперденьги. Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях

Что же привело нас к этому перекрестку? Наука и сложный процент, развитие технологий и накопление богатства. Как мы видели, некоторые члены нашего общества изобилия и постизобилия уже прониклись этим духом.

Увы, наши взгляды как на науку, так и на сложный процент меняются. Наука уже не представляет собой абсолютное добро, как казалось в позднюю Викторианскую эпоху: радио плюс Пастер плюс электричество плюс паровой двигатель. Существуют даже сомнения в том, насколько ровно развивается наука: в своей книге «Структура научных революций» Томас Кун утверждает, что каждое поколение ученых переписывает учебники для того, чтобы наука была представлена в некоей непрерывности. Что же касается сложного процента, то Кейнс уточнил и этот момент во фразе, которую обычно не замечают: «при том условии, что не будет ни масштабных войн, ни серьезного прироста населения». Сложный процент не решит наших экономических проблем, если население растет быстрее, потому что в знаменателе у нас всегда стоит «на душу населения».

Повороты на пути встречаются неожиданно. Всего одно поколение назад наши индустриальные общества были озабочены тем, как поднять уровень рождаемости. Если бы мы действительно могли рассчитывать на «амортизационную подушку» науки и сложного процента, то в этом случае, наверное, с радостью и надеждой ожидали бы дня, когда (это снова Кейнс) «произойдут серьезные изменения в моральном кодексе… Мы наконец-то сможем избавиться от всех социальных обычаев и экономических подходов, влияющих на распределение богатства, вознаграждения и наказания, которые мы теперь пытаемся сохранить любой ценой, поскольку они невероятно полезны для накопления капитала».

А что же мы будем делать утром в понедельник?

Все вышеизложенные интеллектуальные упражнения попадают в опасную рубрику долгосрочных ожиданий. А мы уже знаем, что инвестор, ориентированный на долгосрочную перспективу, неизбежно кажется — и это снова Кейнс — «эксцентричным, нетрадиционным и опрометчивым в глазах большинства». Если долгосрочному инвестору удается преуспеть, это лишь убеждает остальных в его нетрадиционности. Но в случае неудачи «он не может рассчитывать на снисхождение. Житейская мудрость учит: для репутации лучше проиграть в рамках традиции, чем преуспеть нетрадиционным образом». А тем временем…

Алчность, ростовщичество и предусмотрительность еще какое-то время останутся нашими богами — ибо только они могут вывести нас из туннеля борьбы за удовлетворение насущных потребностей на солнечный свет.

Если у нас останется капитал, но не будет сообщества, мы все равно сможем попытаться вырастить сад. Даже Просвещенный сказал, что какое-то время нужно отдать на то, чтобы рубить дрова и таскать воду. Но было бы непростительной глупостью не осознавать, пусть даже преследуя конкретные и узкие цели, те изменения, которые происходят вокруг. И это осознание не имеет ничего общего с традиционной нацеленностью на рациональную точность игры с цифрами.

Пока же механизм и структура рынков, на которых идет наша игра, живы — и по-прежнему на месте. На месте валюта и Супервалюта. Может быть, некоторые из игроков немного отяжелели. Нам всем приходится решать, как расходовать свою энергию. Некоторые вещи таковы, каковы они есть, а не таковы, какими нам хотелось бы их видеть, — именно так всегда и бывает. И если вы все еще в Игре, что ж — желаю вам и успеха, и радости от участия в ней.

В этой книге нет примечаний. Поэтому фразы в ней порой корявы и длинноваты. Попробуйте-ка переделать «как сообщается в бюллетене Федерального резервного банка Нью-Йорка, вышедшем в августе 1971 г.» во что-то более изящное и удобоваримое.

Время летит, появляются все новые и новые исследования, а горы документов заполоняют комнату — вот автору и пришла мысль о примечаниях, и он позвонил издателю. Что тот скажет насчет примечаний?

— А сколько страниц этих примечаний? — спросил добрый издатель.

— В сотню, пожалуй, уложится.

— Сто страниц примечаний?!

— Ну, если совсем мелким шрифтом, то можно уложиться и в 75–80.

— Восемьдесят страниц примечаний?!

— А в чем проблема?

— Проблема в том, что книга будет в магазинах. Представьте, кто-нибудь возьмет ее в руки и начнет листать с конца ? Нам же нужно, чтобы он купил книгу!

— Ну… Так, может, выпустим два издания — с примечаниями и без?

Издатель перешел на тон, которым издатели разговаривают с детьми и авторами: усталый, ласковый и угрожающий одновременно.