Эдмон Ростан - Романтики

И я, о милая, в объятиях твоих!

А то еще… совсем как вот в «Ослиной коже».
Ты чахнешь; в ужасе собранье докторов.
Отец в отчаянье…

И уж на все готов:
«Чего же хочешь ты, дитя мое, чего же?»

Ты говоришь ему: «Сильвету!» – и тогда…

Упрямство старое пропало без следа,
И уступает он.
Ах! о такой удаче
Возможно лишь мечтать.

А то еще иначе:
Представь себе, что вдруг влюбился в мой портрет
Богатый старый герцог где-то сразу;
Он шлет к отцу послов.

Ты отвечаешь: «нет!»

Он сердится… не верит он отказу.
Вот темным вечером, мечтая о тебе,
Зашла я в дальнюю аллею;
Вдруг нападение! – Он глух к моей мольбе.
Ужель достанусь я злодею?
Но тут на мой безумный крик…

Являюсь я…

Ты силен, ты велик!

Я бьюсь как лев.
Исполнен я отваги.
Вся кровь горит! Одним ударом шпаги
Пронзаю я…

Троих иль четверых!
Тогда на шум отец мой прибегает,
Не различая черт твоих,
Тебя в объятья заключает.
Я говорю ему, кто ты,
Горда тобой, мой победитель.
«Как? Бергамен – и твой спаситель?..»
И вот от сердца полноты
Решаются они нас повенчать скорее…

И долго-долго мы живем,
Друг друга любим все сильнее
И вечно счастливы вдвоем!

Ну, разве это невозможно?..

Идут… тсс, тише… осторожно!

Ах! поцелуй меня!..

Сегодня, здесь, опять,
Как только зазвонят к вечерне, буду ждать.
Ведь ты придешь?.. Скажи!..

Да ни за что на свете!

Да!

Нет!

Придешь! Не верю, что в Сильвете
Нет жалости ко мне!..

Тсс! Тише! Твой отец!

Когда же будет этому конец?
Опять один! Опять мечтает,
Забравшись в этакую глушь!
Скажите-ка, опять читает
И уж опять, конечно, чушь.

Но, милый батюшка, вы сердитесь напрасно,
И незаслужен ваш упрек.
Во-первых, вы ведь знаете прекрасно,
Что это мой любимый уголок.
Здесь забываешь о несносном блеске
Палящих солнечных лучей;
Здесь свежий плющ рисует арабески
На сером фоне вековых камней.
И так легко вдыхать здесь воздух чистый…

Как? Это у стены?

Да, здесь, в тени душистой,
Здесь так отрадно мне!..
О чудная стена! Ее я обожаю!..

За что? Ей-ей, не понимаю;
И что в ней чудного, в стене?

Ну да, ведь он не видит!

О, конечно,
Вам может и не нравиться она,
Но повторяю: я люблю ее сердечно,
Взгляните, батюшка! Вся старая стена,
По ней цепляется в гирляндах плющ зеленый
И виноград с пурпурною листвой;
И с лаской так и льнет, влюбленный,
К ней каприфолий кружевной.
Цветут на ней лиловые глицины
И разливают тонкий аромат;
А в трещинах ее алмазами горят
На солнце нити паутины.
А этот мягкий мох, зеленый и густой!
Он придает скамье простой,
Как трону царскому, из бархата сиденье!..
О да, здесь быть мне – наслажденье!

Та-та! Молокосос! К чему ты это мне
Усердно так рассказываешь сказки?
Так ты являешься сюда, чтоб строить глазки
Вот этой каменной стене?

Не строить глазки, нет: смотреть с любовью страстной
На глазки этой каменной стены!

Да он с ума сошел!

О этот взор прекрасный,
О глазки милые! вы мне светить должны!
Две яркие звезды, две голубые грезы,
Два чудные цветка! вы – счастье дней моих.
Но если же на вас блеснут росою слезы,
Мой пылкий поцелуй сейчас осушит их!