Юлиу Эдлис: Прощальные гастроли

Рудакова.Это про четырех-то актрис?..

Гаранина.А чтоб мы ее разыграли напоследок… Кроме нас — кто же?.. (Помолчала.) И опять — роли учить, репетиции, премьеры, провалы, слезы, аплодисменты…

Рудакова.Глуповатая, что ни говори, пьеса, пьеса — забились вчетвером в купе, говорят невесть о чем, перескакивают с одного на другое… Что тут играть?!

Щипалина.А что он еще написал, этот, как его… (Заглядывает в тетрадку.)

Рудакова(ей). Ну ты даешь, беспамятная!

Щипалина(она очень возбуждена). Нет, я что-то слышала… А может, и играла, у меня плохая память на авторов. Но что он хотел этим сказать? Вообще?.. Идея в чем?

Рудакова.Ну не нашего это ума дело. Придет Лев Никитыч, все объяснит, разделает под орех…

Донцова.Может быть, тут все дело, как водится, в подтексте?

Рудакова.Какие еще подтексты! У них же все наружу, артистки, что на уме, то и на языке.

Гаранина.Ты же говорила — хочешь саму себя сыграть, вот тебе и случай.

Рудакова.А что общего?! Только и совпадение, что руки у нее такие же, ни один маникюр не берет.

Щипалина.Но есть же, должен же быть в этом какой-то смысл! Иначе — зачем?! (Листает роль.) Чем это у него кончается все?..

Гаранина.Смысл… (Помолчала.) Лева как-то сказал, давно, до войны еще: искусство — это единственный доступный человеку язык, чтобы говорить с Богом и с самим собою. Вот и весь смысл. Мало?!

Щипалина(лихорадочно листает роль). Какой конец?.. У меня куда-то подевалась последняя страничка…

Рудакова(тихо пощипывает струны гитары). «Я ехала домой, я думала о вас, душа была полна…» Какой тебе еще смысл?..

Донцова.Теперь пишут пьесы — черт ногу сломит…

Гудок тепловоза

Щипалина(кричит сквозь слезы). Чем все кончается?.. Чем?!

Протяжный гудок перекрывает ее голос.

Конец