Люк Бессон - Несносный ребенок. Автобиография

Мне вспоминается одна история, связанная с этими амфорами. В конце сезона отец решил взять с собой во Францию несколько целых амфор, что было незаконно: эти амфоры принадлежали хорватскому государству [7] Автор имеет в виду Югославию; Хорватии тогда как государства не существовало. . Однако у отца был отличный план. Он разложил задние сиденья, положив внизу амфоры, набросил на них несколько одеял и попросил меня лечь туда и притвориться спящим. Мы пересекали границу около полуночи, чтобы наша версия выглядела достаточно убедительной. Когда мы были уже недалеко от таможни, отец напомнил, как мне следовало себя вести. После чего я закрыл глаза и стал изображать, что крепко сплю.

Отец остановился перед шлагбаумом, и таможенник попросил его предъявить документы.

– Есть что декларировать? – спросил таможенник, видимо, в сотый раз за день.

Отец ответил ему, понизив голос, и пальцем указал на меня, чтобы было понятно, почему он перешел на шепот. Мне было досадно, что я не мог видеть эту сцену. Я чутко прислушивался к каждому шороху, каждому движению таможенника, который склонился надо мной. Я пытался представить его лицо. Что оно выражало, подозрительность? Я не хотел, чтобы родители отправились в тюрьму из-за того, что их сын – плохой актер. И решил испустить вздох, как бы для большей убедительности.

Кажется, это сработало, потому что таможенник вернул отцу документы.

Машина снова тронулась, но я все лежал с закрытыми глазами – на случай, если таможенник заманил нас в ловушку, ухватившись за дверцу машины.

– Теперь можно открыть глаза! – небрежно бросил мне отец минут через пять.

Я тут же поднялся и через заднее стекло удостоверился, что таможенник и его пост были уже довольно далеко. Сердце постепенно перестало бешено колотиться. Я устроился на сиденье, измученный этим приключением, и очень быстро провалился в сон. На этот раз настоящий.

Мама регулярно брала меня с собой в Пореч, в гавань. Прогулка занимала не больше часа. По пути нам попадались бамбук, олеандры и акации. Мама срывала листок акации и клала себе в рот, между языком и нёбом. Выпуская через этот листик воздух, она каким-то образом исхитрялась свистеть. Звук был таким, будто его издавал соловей, у которого поперек горла торчала гусеница. Мама пыталась научить свистеть меня, и мы предавались этому занятию всю долгую дорогу.

Старая гавань была вымощена огромными каменными плитами много веков назад.

У причала стояли несколько скромных рыбацких лодок, а чаек было больше, чем туристов. Мы с мамой всегда приходили туда в полдник. Обычно мы заходили в пекарню, там на террасе стояли маленькие круглые столики. Меню у нас всегда было одно и то же: йогурт в стеклянной банке, густой, как сметана, и местное пирожное. Оно было из песочного теста, в форме короны, с абрикосовым вареньем посредине. И все обсыпано сахарной пудрой, которая прилипала к кончику моего носа. Мама наливала чай, и мы садились на террасе, наблюдая за рыбаками, которые чинили свои сети. Мы сидели там некоторое время, не проронив ни слова. Я ничего не знал о ее несчастьях, она ничего не знала о моем одиночестве. Солнце садилось, и город обретал оранжевые оттенки. Пора было возвращаться; мне не терпелось найти Сократа, чтобы рассказать ему, как я провел день.

Раз в две недели каравеллы парусной школы отправлялись в небольшой поход и высаживали полсотни туристов в чудесной маленькой бухте в нескольких шагах от нас.

Временный лагерь – это возможность запастись новыми впечатлениями. Прежде всего пляж. Это нечто совсем иное по сравнению с нашим пляжем, напоминавшим большой бетонный загон. Песок здесь был мелкий, соленый и блестел на солнце. Здесь-то я мог строить замки. Вручную, конечно: мне было невдомек, что существуют специальные детские совки и грабли. Но это неважно. Мои руки были много лучше.

Мама во всем этом участвовала. Она сидела перед костром, над которым в огромной кастрюле кипела вода, чистила овощи и бросала их в кастрюлю. Я ей помогал, страшно довольный, что мне разрешили пользоваться ножом. Покончив с овощами, мы отправились на поиски приправ. Мама нюхала каждую травинку, и я, вторя ей, делал то же самое. Она собрала немного тимьяна, розмарина, других трав, которые должны были улучшить вкус готовящейся еды. Я следовал за ней, как собачонка, страшно довольная тем, что хозяйка взяла ее с собой на прогулку. Мы побросали принесенные травки в кастрюлю, а тем временем кто-то из отдыхающих принес несколько рыб, пойманных с помощью гарпуна. Свежее рыба не бывает: у него на лбу все еще была маска для подводной охоты. Мама рыбу почистила. Это были несколько кефалей, дорада и камбала. Мама порезала их и бросила в воду. Немного оливкового масла, и менее чем через час буайабес был готов.