Наталья Казьмина - О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 1. 2001–2007

Вообще из смены размера стиха Любимов делает часть стиля. Лучше всего звучит монолог Фауста «В начале было дело». Он человек действенный. Сговор Бога с чертом: словно Бог доверяет черту проверить человека на прочность. Брат Маргариты Валентин является в хаки с вещмешком за спиной – вечный солдат с ножом за голенищем. Главная деталь оформления – рама с вертящимся кругом, на котором начертан человек Леонардо да Винчи, венец творения. И рядом – другой рисунок Леонардо, зародыш. Он отлит из льда, похож на дольку апельсина, и в течение спектакля тает. Истекает человеческая жизнь.

Ник. Вильмонт ( советский переводчик-германист, литературовед, 1901–1986): «Немецкий “ломаный стих”, основной размер трагедии, чередуется то с суровыми терцинами в стиле Данте, то с античными триметрами или со строфами и антистрофами трагедийных хоров, а то и с топорным александрийским стихом… или же с проникновенно-лирическими песнями, а над всем этим торжественно звенит «серебряная латынь» средневековья…» ( Из вступительной статьи к «Гёте И. В. Избранные произведения в 2 томах». – Т. 1. М., 1985. ).

Фауст Гете осознает ограниченность человеческих возможностей, уже не мнит себя ни богом, ни сверхчеловеком, он обречен, как все, на посильное приближение к абсолютной вечной цели. Фауст Любимова с самого начала не похож на богоборца, он только мыслитель и действующий человек, философ, наблюдатель, в нем нет гордыни сверхчеловека, есть с самого начала сознание конечности жизни и при этом на словах упорное стремление к цели, как у самого Любимова.

Если человек решил бороться с судьбой, он это сделает. Распался круг друзей, иных уж нет, меня не понимают, просто некому понимать, – так звучит пролог – но я тупо делаю свое дело, пытаясь разобраться в мире. Картины спектакля, которые разворачивает черт перед Фаустом – «поток вечности», картины человеческих страданий, грехов, бессмысленных попыток жить хорошо, суета. Скорее, путешествие этого Фауста под предводительством черта похоже на путешествие по кругам ада Данте. Не случайно Забота ослепляет Фауста (один из самых трогательных эпизодов) – не чтобы он не смог найти формулу красоты, а чтобы он перестал принимать близко к сердцу этот мир. Итог жизни – старость, слепота, беспомощность. Но все равно – «Мгновение, повремени!» Жизнь, ее искушения, соблазны, муки – это прекрасно. Настроение «Трех сестер» Ефремова. Любимов понимает Фауста через себя исключительно, может быть, поэтому его молодой Фауст кажется таким незрелым в чувствах и суждениях.

Статью надо назвать «Фауст. Фрагмент», потому что спектакль идет 1 час 45 минут, а, как с гордостью рассказал Любимов, нам бы пришлось читать трагедию 22 часа.

Вся в золотом, на золотой кровати, Елена, ею соблазняет Мефистофель Фауста, несколько карикатурна, картинна. Все увидено глазами Любимова 85 лет. Поэтому Гретхен – дитя, которым он любуется, поэтому молодой Фауст в этой истории так невнятен и неприятен, даже трусоват.

Народ в спектакле – толпа, милая, веселая, танцующая под самую знаменитую мелодию Скотта Джоплина ( афроамериканский композитор и пианист, – 1917) , это палачи в красных рубахах, здоровенные парни, несущийся через сцену поток степа сопровождается визгом топоров. Отголосок «Пугачева». Есть что-то типично брехтовское в спектакле. Та же бедность, что и в «Добром человеке». Участие студентов добавляет непрофессиональной слаженности, берут чувством.

По мнению Гете, «Фауст», сопровождавший его всю жизнь (замысел возник после 20 лет, начал писать в 25, вернулся к замыслу, когда ему было за 50, закончил первую часть в 57, всего писал 60 лет, и, кстати, не увидел при жизни целиком напечатанным), писался, «образуясь, как облако». Так и любимовский спектакль. Это не сказка вышла, а притча. Это не богоборческий роман, а присказка о том, как человечишка боролся за жизнь и мысль. Он не мог обойтись без иронии. Можно разыскать в этой картинке намеренно, как в шараде (часто повторяется это слово: «новая шарада»), элементы, отголоски других его спектаклей.

У Тимура Бадалбейли в сцене с Валентином нога застревает в алюминиевой военной кружке. Он хромает и становится похож на черта с копытом. В руках гитара, блатной перебор струн.