Наталья Казьмина - О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 1. 2001–2007

В этой «игре», попросту, нет «бисера». (Расшифровывать не собираюсь, кто хочет, пусть заглянет в Г. Гессе; будто про нашу «фельетонную эпоху» написано.) Эта «игра» – для любителей «Клинского», которые за добавкой посылают самого умного. Но, к несчастью для режиссера, такой зритель пока в театр не ходит. В этой «игре» нет страсти, которая всегда отличала истинный авангард. Авангард (если вспомнить театральную историю) вербует сторонников именно страстностью. Он всегда страстно отрицает канон и так же страстно предлагает «свою версию»: свою художественную систему, мировоззрение, идею, стиль. Чусовой, судя по «Грозе», пока что нечего предложить публике, кроме себя и своего в чем-то даже очаровательного женского цинизма. Весь пар пока уходит в свисток: «Смотрите, кто пришел!».

Авангард и страсть – синонимы. Как и авангард и боль. (Вспомним главных и славных авангардистов XX века – С. Беккета, скажем, или А. Арто, Е. Гротовского или Т. Кантора.) А в том, чтобы исподтишка плюнуть в портрет гения, зная, что тебе за это ничего не будет, да еще заслужить при этом похвалу модной «тусовки», ума и смелости не надо. Но тогда надо отдавать себе отчет, что войдешь в историю не авангардистом и законодателем стиля, а геростратом. Им несть числа и в театре.

14 сентября

«Три сестры», реж. П. Фоменко, Театр «Мастерская Фоменко».

Три с половиной часа и ощущение, что Чехова надо оставить в покое. Все придумано, атмосфера гур-гур возникает, хотя немного умильно-типичная для этого театра. Актерам придуманы всякие штуки-дрюки, чтобы помогать играть, утеплять образы и кувыркаться в ролях. Но актеры играют из рук вон плохо, внутри пусты: говорят текст по очереди, ходят по сцене и шатаются от скуки, как Елена Андреевна, благополучно отсутствуют на спектакле, витают в облаках мыслями. Хуже всех – Г. Тюнина, а за эту роль —?! – ей в конце года дадут премию Станиславского. (Зейнаб – все-таки странная женщина ( вице-президент Международного фонда Станиславского З. Сеид-Заде ). Несет себя, как Федру Алиса Коонен ( в 1922-м ) или Алла Демидова ( в 1988-м ).

Все три сестры (Г. Тюнина и обе Кутеповы) – неприятные, довольно глупые (по спектаклю) барышни. Не обаятельные. Для Чехова и этой пьесы это, по-моему, плохо. Налет провинциальности во всем. Может быть, так задумано? Но провинциальность не должно играть провинциально.

4 и 19 октября

«Шинель» (по повести Н.Гоголя), реж. В. Фокин, Другая сцена Театра «Современник».

То, что именно такой «Шинелью», сделанной с большим вкусом и достоинством, открылась Другая сцена «Современника», факт красивый, но и опасный. Опасно испортить, «опустить» красивое начало последующими поступками. «Ноблес оближ» ( «Noblesse oblige» – французский фразеологизм – «честь обязывает» ). Конечно, кто-нибудь обязательно скажет, что новаций, открытий в этой «Шинели» нет.

Но мне иногда кажется, что самой большой новацией сегодня будет выглядеть уже не переписанный или с ног на голову поставленный, скажем, «Тартюф» или «Ревизор», а просто – «спектакль в мизансценах Художественного театра» (естественно, того, исторического, а не этого).

Двумя следующими проектами «Другой сцены» и «Современника» должны стать «Голая пионерка» в постановке К. Серебренникова (роман М. Кононова, пьеса К. Драгунской) и роман Э. Ажара (он же Р. Гарри) «Все впереди» в режиссуре А. Жолдака. Скандал и некоторую тусовочную свалку у входа эти два господина «Другой сцене», естественно, обеспечат. Они нынче в моде. Однако хочется уже не скандала, а позитивного движения театра вперед. Логично было бы предположить, что истоком подобного движения может стать «Современник», сам некогда бывший Другим театром в московской театральной среде. В том, что это удастся Серебренникову и Жолдаку, с уже однообразным автоматизмом штампующих свои спектакли, уверенности нет абсолютно.

«Скандально известный» Жолдак уже напоминает мне скандально знаменитого Житинкина, который сам сказал, что он – скандал, и все подхватили. Технологическое совершенство должно быть поддержано тем же и на сцене. И вроде бы право и даже долг – у Волчек, заявившей, что они в свое время были другими. Но их выделили и благословили, а не просто потеснились, лучшие старики – в частности, В. Виленкин. Теперь доверять Чусовой и Серебренникову, просто потому, что они биологически другое поколение, я бы не стала.

Для традиций «Современника», знавшего Жизнь, приблизившего себя к Человеку с улицы, негоже делать ставку на тех, кто знает жизнь даже не по книгам, а по искажающему ее телевизору, кроме того, душевно неразвитых. Я бы на месте Г. Волчек поискала не так, как О. Табаков (выбирает то, что блестит и о чем болтает желтая пресса). Выбирала бы тех, кто профессию знает. У нее же, как у профессионала, глаз должен быть наметанным. Выбирала и немного пестовала, воспитывала, как когда-то Фокина. А то ведь странно: антагонисты во всем остальном, Табаков и Волчек, МХАТ и «Современник», в том, что касается молодых режиссеров, абсолютно сходятся. Значит, все-таки следуют моде, шуму, а не велению души.