Наталья Казьмина - О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 1. 2001–2007

Спектакли:

1. «Скрипка Ротшильда» К. Гинкаса.

2. «Три высокие женщины» С. Голомазова.

3. «Количество» М. Угарова.

4. «Все оплачено» Э. Нюганена.

5. «Время рожать» В. Долгачева.

6. «Трансфер» М. Угарова.

7. «Минетти» В. Агеева.

8. «Вишневый сад» А. Бородина.

Каждый спектакль – тенденция.

9. «Дни Турбиных».

10. «Ричард III» в «Сатириконе»: А. Шишкин ( художник ) и Ю. Бутусов ( режиссер ).

Тенденция:«Бог» Шамирова, «Дачники» Марчелли, «Двойное непостоянство» Д. Чернякова, «Дядя Ваня» Л. Додина.

Дебюты:И. Жидков – Николка в «Турбиных» ( реж. С. Женовач, МХАТ им. А. Чехова ), художник М. Утробина в спектакле «Марьяна Пинеда» ( реж. Г. Сидаков, Новый Драматический театр ).

Провалы:молодая режиссура в классике – «Мещане» К. Серебренникова, «Гроза» Н. Чусовой, «Калигула» П. Сафонова.

Настоящая богема:Ю. Погребничко, Л. Рошкован «Фандо и Лис» – М. Цховреба, возвращение С. Качанова ( «Фандо» ).

Впечатлениеот студентов К. Гинкаса и С. Голомазова:

Агрессивность перестает быть модной. Без комплексов и заморочек. Никаких разборок с предыдущими поколениями.

Остроумие в «Моцарте и Сальери» Голомазова.

Мало проявлений индивидуализма.

Мало хороших актерских работ.

Если быпремии раздавала я, их бы получили:

Евгения Симонова. Главная роль в спектакле «Три высокие женщины» (режиссер С. Голомазов); по-моему, это шикарная актерская работа, к тому же – абсолютно неожиданная именно для Симоновой; пожалуй, это лучшая женская работа сезона;

Валерий Баринов. Главная роль в спектакле «Скрипка Ротшильда» (режиссер К. Гинкас); мощный артист, самое впечатляющее в спектакле – зоны его молчания и смена выражений лица; такой подробной психологической работы я давно не видела;

Сергей Бархинв «Скрипке» в высшей степени изобретателен и мудр;

Еслинаграждать актеров по совокупности заслуг, то я бы предложила Б. Плотникова, который последовательный мхатовец, по сути, и даже в не слишком удачных спектаклях (не только мхатовских) выглядит очень серьезным и глубоким актером психологической школы. А Фонд вроде бы именно в таких заинтересован? Даром что юбилей. «Количество» работ: «Дядя Ваня», чтение «Отцов и детей», сериал о жизни Достоевского. Это уровень и мода, за которую я бы голосовала.

Многие наши спектакли сегодня – по существу, те же «домашние радости», театральная попса. Но, торопливо возведенные в ранг событий, они только нивелируют отношение к режиссеру как к создателю собственного художественного языка, а к режиссуре как штучной профессии. Наша «новая режиссура», защищаясь постмодернизмом как стилем, понимает его крайне примитивно и превращает в банальность все, к чему ни притронется. Эпигонами своих эпигонов нам скоро покажутся все театральные фигуры. И В. Мейерхольд, и Е. Вахтангов, и А. Эфрос, и Ю. Любимов, и Э. Някрошюс, и А. Васильев… Не удивлюсь, если при нашем невежестве, возведенном в принцип, кто-то из молодых критиков, задним числом ознакомившись с фильмом М. Захарова «Тот самый Мюнхгаузен» (ставшим когда-то действительно открытием), воскликнет: «Глядите, а финал-то у Чусовой спер!».

Изобрести абсолютно новый стиль в искусстве дано не каждому. Поэтому крали всегда и почти все. Но есть кража и кража. Предлагаю различать их самым утилитарным образом. Если режиссер органично осваивает, переосмысляет стили и манеры предыдущих коллег, если его не хочется поймать за руку, – это нормально. Если чужие приемы, как перья из подушки, торчат из ткани спектакля в разные стороны и воспринимаются набором модных аксессуаров, это и есть кража. Кража – это когда чужие приемы так и остаются чужими. Не приживаются, не вживляются в новую ткань, не формируют свой театральный язык.

Я не против того, чтобы каждые 10 лет, а то и чаще, переворачивать театральную традицию с ног на голову. Сено надо ворошить, иначе оно сопреет. Давно пора это сделать, хотя бы потому, что театральная земля уже лет двадцать не родит шедевров. В конце концов, поступательное движение театра всегда и основывалось на таком «переворачивании». Что делали Мейерхольд и Вахтангов? «Ворошили» систему своего учителя Станиславского. Что делал «Современник»? Что делали Любимов и Эфрос? А. Васильев? Только один вопрос-ради чего «ворошить»? В случае с Н. Чусовой я понимаю, что режиссер интуитивно ощущает: время требует перемен – смены тона, разговора, эстетики, актерской игры. Однако придать «старине» «товарный вид» – для перемен этого мало. «Товар» не купят приверженцы «старины» – потому что в старине было больше художественного и личностного смысла. Но, подозреваю, и настоящим любителям новизны «товар» покажется неоригинальным по той же причине – отсутствие большого художественного и личностного смысла.