Петр Мультатули - Противостояние «Утомленным солнцем». Кто и зачем ведет войну с фильмами Никиты Михалкова

На фильм «Цитадель» я пришел уже подготовленным. И ожидал новых открытий. И не ошибся. Котов приезжает в бывший свой дом. Встреча-расставание заканчивается его «кавалерийской атакой» на железнодорожную станцию. Но что это? На Котове длиннополый белый сюртук и фуражка, которые носили помещики XIX века. Что – то очень знакомое во всем его облике. Щурюсь от напряжения. Да это же… Паратов из «Жестокого романса»! Уверенно сидит на лошади. Как влитой! Котов-Паратов. Оба дворянских кровей. Но что это? Они напоминают еще один персонаж! Лошадь под всадником меняет шаг, и он становится парадным, церемониальным. Всадник гордо выпрямился до предела. Не хватает… не хватает парадного царского мундира, застывших в строю солдат, площади Кремля. Ибо всадник – Российский государь, император Александр III. Из «Сибирского цирюльника». Вот это – ДА! Но мысль продолжает биться снова и снова. А вообще-то, это один и тот же актер, режиссер, российский гражданин и общественный деятель – Никита Сергеевич Михалков. Открытие радует и будоражит необычайно! Мысли множатся как разбегающиеся галактики эпохи Большого взрыва. Постой, не торопись! Это тоже знак, метафора, но какого гигантского размера. Глубокой, по своему социально-политическому значению, мысли! Это намек, это квинтэссенция его, режиссера, постоянных историософских размышлений об исторической судьбе русского дворянства, судьбе исторически позитивной и трагической. Эта устоявшаяся в историографии большевистская оценка его роли, которая, на крутом повороте истории, сегодня, может и должна быть пересмотрена! Об этом Художник писал в «Манифесте…», эта же мысль проходила в документальных фильмах о судьбе белого русского воинства, эмигрировавшего, но не утратившего любви к Отечеству. К служивому Отечеству дворянству принадлежит и сам Котов, в богатырской стати и биографии которого угадываются черты красного командарма Тухачевского, выходца из дворян. И Котов, подобно Тухачевскому, пошел служить Революции, сам свершал бесчинства, травил тамбовских крестьян-антоновцев ядовитыми газами, подписывал расстрельные списки, на пике карьеры был арестован, зверски пытаем, давал показания на… только остался жив, в отличие от расстрелянного Тухачевского. Но это служивое России дворянство, это не гоголевские персонажи – ноздревы, маниловы и плюшкины… Это дворянство – потомков «птенцов гнезда Петрова», на боевом холодном оружии которых всегда был начертан девиз: «В службе – честь!» И как служили! Уверен, именно с этим дворянством олицетворяет себя и Никита Сергеевич. И еще. Размышление о дворянстве с неизбежностью приводит к осмыслению существующего еще со времен Октября 1917 г. социального раскола российского общества: мы и они, красные и белые… и путях его устранения. Но это, думаю, тема следующих фильмов.

Теперь об этимологии названий и их смыслах. «Предстояние». В особой интерпретации не нуждается. Это предшествие всего. «Цитадель». Уже в кинотеатре я лихорадочно искал смысл. Полностью был обретен после сеанса. Цитадель – это емкий образ самой крепости Германия. Как и пространная метафора борьбы с ней. Цитадель – грозное, молчаливо-агрессивное сооружение, с предпольем, унавоженным минами, ощетинившееся крупповскими пушками и пулеметами с цейсовской оптикой, штыками из золингеновской стали, укомплектованное армией-гарнизоном, имеющим боевой опыт, непобедимыми и спокойными солдатами, для душевного равновесия услаждающими себя музыкой Вагнера! И вот мудрый Вождь принимает «мудрое» решение, принципиально лежащее вне пределов гуманизма: противопоставить цитадели 15 тысяч… Нет! Миллионов и миллионов… 27 миллионов человеков, ополченцев, людей мирных профессий. Да, это метафора всей Великой Отечественной войны! И нашей к ней готовности, а потом сверхжертвенности. Еще один смысловой браз – народ вооружен… палками. Это емкий образ и оценка готовности страны к современной войне моторов… И крепость-Германия (даже в немецком слове «цитадель» содержится намек) не выдержала. Взорвалась! Пала! Кто ж нам помог? И Художник, как и его великие предшественники, размышляя о причинах победы в Отечественной войне 1812 г. («…Кто нам помог? Барклай? Кутузов?… Русский Бог?..»), но обогащенный достижениями русской философской мысли, от полурелигиозной философии «общего дела» Н. Федорова до «русского космизма». От Промысла Божия до ощущения глубинной причастности человека к космическому бытию, взаимосвязи между своим существованием и бытием Вселенной, об активном утверждении Разума, Жизни, противостоящих энтропии, распаду, Смерти. И тогда могущественным союзником Человека становится сама Жизнь в различных формах – комарик, паучок… Это не просто философия, а целый пласт тысячелетней отечественной и мировой культуры. Справедливость этой мысли подтверждается у других Художников. Бард Л. Сергеев с его знаменитой песней «Колоколенка» («Рассказ ветерана»): «Только вдруг сориночка, малая песчиночка, в глаз попала лютому, дрогнула рука…» От сознания грандиозности «собственного» открытия захватывает дух! Каково? А? Высочайшая философия Мира, Войны, Жизни, Человека, Вселенной!