Брайан Крэнстон - Жизнь в ролях

Большую часть времени я торговал маслами и лосьонами «Субтропик». Они не пользовались такой популярностью, как аналогичный товар с брендом «Тропические Гавайи», который продавали в других отелях. Но фирма «Субтропик» оплачивала хозяину «Аляски» очистку бассейна и уборку номеров. В обмен она получала эксклюзивные права на продажу своей продукции на территории гостиницы.

Сначала я снабжал прибывающих бледных туристов, мечтающих о коричневом загаре, защитным кремом, а затем начинал продавать им масло, сделанное на основе алоэ, – для обработки обожженной кожи. Мне удалось договориться таким образом, что моя комиссия составляла 50 процентов от стоимости реализованного товара. При этом зарплату мне не платили. Неудивительно, что я большую часть рабочего времени уламывал гостей что-нибудь купить, а не драил бортики бассейна. Каждые три дня поставщик пересчитывал количество флаконов «Субтропика», оставшихся нераспроданными, забирал половину выручки и пополнял запасы товара.

Я снова стал Скользким Питом, стараясь сделать все возможное, чтобы увеличить свой заработок. Каждый вечер я собирал не до конца опорожненные флаконы и сливал их содержимое в ведра. После этого я тщательно мыл пустые флаконы, снова наполнял их и создавал из них свои собственные товарные запасы, которые впоследствии также распродавал, оставляя себе все вырученные деньги. Конечно, все это было не совсем честно, но я был в восторге от собственной изворотливости.

В бассейне я работал в дневные часы – с рассвета до сумерек. Вечер был временем искусства.

После моего прозрения, случившегося на Блю-Ридж, я не мог не заглянуть в местный театр, чтобы выяснить, могу ли я быть полезным хотя бы за кулисами. Мне хотелось в той или иной форме участвовать в театральном процессе. Рэй Дженсен, художественный руководитель театра и режиссер мюзикла «Король и я», который готовили к премьере, поинтересовался, приходилось ли мне когда-нибудь играть на сцене. Я кивнул и застенчиво пожал плечами, собираясь добавить, что мой опыт в этом деле невелик. Однако прежде, чем я успел открыть рот, Рэй заявил:

– Отлично. Как насчет того, чтобы поучаствовать в нашем спектакле?

Я получил роль! Но подождите, какую именно?

– Ты будешь играть Кралахома, первого министра и правую руку короля, – пояснил Рэй и вручил мне сценарий. – Репетиция начинается через час. Постарайся к этому времени запомнить свои реплики.

Я в недоумении посмотрел на него. Рэй рассмеялся:

– Это шутка. В твоем распоряжении неделя.

Свою роль я выучил очень быстро. Мой коллега по труппе, Луис Рего, помог мне с гримом. Он накрасил мне веки кармином, а все остальное лицо – тональным кремом бронзового оттенка, стараясь превратить молодого человека, в жилах которого текла немецкая и ирландская кровь, в уроженца Сиамского королевства. Грим помог мне убедить самого себя, что я справлюсь с предстоящим мне испытанием. И все же я очень нервничал, боясь упустить чудом представившуюся мне возможность проявить себя. Мне нельзя было допустить осечку.

После первых представлений я всякий раз пытался стереть с век карминовые тени, но безуспешно – кожа оставалась ярко-розовой. Это привлекало внимание людей на улице (меня даже несколько раз неожиданно приглашали на свидания, но это были свидания не того рода, которых мне бы хотелось). Я решил проконсультироваться с Луисом. Он посоветовал мне предварительно накладывать на веки вазелин – благодаря этому, объяснил он, я легко смогу после репетиции или представления удалять с кожи все лишнее. Отлично. Перед очередным спектаклем я сделал все именно так, как сказал Луис.

Увы, в жарком свете софитов к концу пьесы вазелин начал таять и стекать мне прямо в глаза. Похоже, я переусердствовал и наложил его слишком много. Разумеется, я попытался незаметно стереть излишки, но это не помогло: глаза горели огнем и слезились, все вокруг было словно в тумане – я с трудом различал людей и декорации. Разумеется, роль свою я исполнил ужасно. Во всяком случае, мне так казалось. В конце спектакля, когда король умирал, мне надо было показать, что Кралахом убит горем. Я опустился на пол рядом с его величеством и произнес короткий заключительный монолог. Слезы, вызванные жжением, так и струились по моему лицу и даже, как мне показалось, образовали на полу небольшую лужицу. Стараясь сосредоточиться, я слышал доносившийся из зала восхищенно-сочувствующий шепот. Мне даже послышались сдерживаемые рыдания.