Брайан Крэнстон - Жизнь в ролях

Разумеется, время от времени встречаются предложения, которые слишком хороши, чтобы от них отказываться. Взять, к примеру, историю с финалом футбольного чемпионата 2015 года.

Мне предложили сняться в рекламе, которую собирались крутить по телевидению во время трансляции финального матча – и после этого больше никогда. Сюжет ролика был такой. Женщина приходит к фармацевту и вдруг обнаруживает за прилавком Уолтера Уайта. Задумка была забавная, а оплата работы такая, что даже страшно становилось. Я подумал, что буду дураком, если откажусь. В конце концов, снявшись один раз в таком ролике за баснословный гонорар, я получал возможность при желании поучаствовать сразу в нескольких низкобюджетных проектах.

В моей жизни бывало всякое. Временами я был отчаянно беден, временами богат. Не скрою, второй вариант кажется мне более привлекательным. Но главное состоит в том, что теперь, когда деньги не имеют для меня такого большого значения, как раньше, я могу в большей степени сосредоточиться на качестве своей работы.

Однажды на съемочной площадке сериала «Во все тяжкие» появился Уоррен Баффетт. Мы обещали записать для него небольшой скетч, который должен был демонстрироваться на ежегодном собрании акционеров его компании. В скетче должен был сняться сам финансовый гуру и мы с Аароном Полом. Это был довольно забавный отрывок. Во время перерыва я задал Уоррену вопрос, который наверняка задавали все, у кого была такая возможность: в чем секрет вашего успеха? О, никакого успеха нет, ответил он в своей обычной дружелюбной манере. Нужно просто чаще принимать правильные решения, чем неправильные – и все будет в порядке.

Шкала Крэнстона по Оценке Проектов – ШКОП – не что иное, как воплощение этого простого принципа. Ошибки неизбежны. Но главное – чтобы в большинстве случаев правильный выбор преобладал над неправильным.

Время от времени я получал письма от моей тетушки Санди. Они приходили обычной почтой. В качестве обратного адреса она неизменно указывала на конверте Вудленд-Хиллз – небольшой приятный городок, расположенный неподалеку от Канога-Парк, где я жил в детстве. У тетушки и ее мужа, брата моего отца по имени Эдди, не было ни детей, ни домашних животных, ни друзей. Развлечение у тетушки было только одно: сидя в мягком кресле с откидывающейся спинкой, она вырезала из журналов с программами телепередач все упоминания обо мне, не пропуская, похоже, ни одного. Время от времени, сложив вырезки в конверт, она отправляла их по моему адресу. Мне было отчасти приятно такое внимание к моему творчеству. Это, однако, не мешало мне всякий раз выбрасывать вырезки в мусорное ведро. Я не выношу, когда у меня дома накапливается ненужный хлам.

Виделся я с тетушкой Санди и дядюшкой Эдди лишь изредка. Помню, мой брат как-то случайно столкнулся с Эдди в клинике для работников кино и их родственников, когда моя мать лежала там в отделении интенсивной терапии. Но Эдди приехал в больницу не для того, чтобы навестить ее, а по какой-то другой причине. Если бы он случайно не встретил в коридоре Кайла, полагаю, он даже и не вспомнил бы о своей бывшей невестке. Это было в 2006 году.

Три года спустя, закончив работу над очередным сезоном сериала «Во все тяжкие», я приехал в Лос-Анджелес. Поздно вечером зазвонил телефон. Трубку сняла Робин.

– Это твой отец, – сказала она.

Мой родитель все еще не утратил надежду добиться успеха, но теперь она была связана не с актерской профессией. Он занимался продюсерством, а если точнее – поисками и раскруткой «звезд». По крайней мере, пытался. Помню, он как-то создал эстрадную программу «Новые звуки кантри». В нее входило шесть или семь номеров. Все они были хороши. Более того, в шоу был новый интересный исполнитель, и отец продал свое детище звукозаписывающей студии. За много лет до этого он создал шоу, похожее на «Кантри мьюзик эвордс». Но оно не прижилось, а «Кантри мьюзик эвордс» завоевало огромную популярность. Время от времени отцу удавалось продать какой-то свой продукт, но для настоящего успеха этого было мало. Ему все время не хватало чего-то важного. Чтобы хоть что-то заработать, ему приходилось напрягать все силы. Его жизнь была бесконечной борьбой за существование.

Мне ужасно не нравилось, что всякий раз, когда он звонил, оказывалось, что ему что-то нужно. Услышав его голос в трубке, я всякий раз напряженно ждал неизбежного вопроса:

– Послушай, старик, ты не мог бы одолжить мне несколько тысяч?