Антон Долин - Как смотреть кино

Неигровое кино, как уже было на заре кинематографа, перестало считаться чем-то специфическим, сделанным для специалистов.

Все больше прекрасных документальных картин снимается для независимых телеканалов по всему миру.

Документальные картины чаще показывают и в прокате. Кроме того, они начали побеждать на фестивалях.

В Каннах «Золотую пальмовую ветвь» получил политический «Фаренгейт 9/11» американца Майкла Мура. Итальянец Джанфранко Рози со своими неигровыми лентами брал главные призы сразу на двух фестивалях: со «Священной кольцевой автодорогой» заслужил «Золотого льва» в Венеции, а с «Огнем в море» — «Золотого медведя» в Берлине.

Многие режиссеры делают игровое и документальное кино попеременно и даже одновременно, снимая в одной картине артистов профессиональных и непрофессиональных, совмещая спонтанно возникающие кадры и импровизацию с элементами заранее написанного сценария. Так действуют иранец Джафар Панахи и украинец Сергей Лозница, китаец Цзя Чжанкэ и португалец Педру Кошта.

Полвека назад все знали, в каких странах делают лучшее кино. Этот список не менялся на протяжении десятилетий: США, СССР, Франция, Италия, Германия, Япония.

Былых лидеров в тех или иных формах настиг кризис. Он миновал только США — в немалой степени из-за огромных масштабов американской индустрии, привлекающей лучших специалистов со всего мира.

В европейском кино самые яркие неординарные фильмы сегодня снимаются в Румынии («Смерть господина Лазареску» Кристи Пую, «Сокровище» Кристиана Мунджиу) и Греции («Клык» Йоргоса Лантимоса, «Аттенберг» Афины Рахель Цангари).

На Ближнем Востоке наиболее индивидуальное кино делают в Иране («Круг» Джафара Панахи, «Развод Надера и Симин» Асгара Фархади) и Израиле («Ливан» Самуэля Маоза, «Синонимы» Надава Лапида).

Все громче заявляют о себе и режиссеры Латинской Америки — Аргентины, Бразилии, Венесуэлы, Колумбии. А мексиканцы снимают как авторское радикальное кино (Карлос Рейгадас, Амат Эскаланте), так и нестандартные коммерческие хиты для Голливуда. Несколько лет подряд «Оскары» за режиссуру и лучший фильм получали именно мексиканцы: Алехандро Гонсалес Иньярриту («Бердмэн», «Выживший»), Гильермо дель Торо («Форма воды») и Альфонсо Куарон («Гравитация», «Рома»).

Больше всего новых талантов появилось в Азии. Японию, где не прекращают рождаться самобытные режиссеры (в частности, в области анимации), стала теснить волна китайского кино: сначала режиссеры «пятого поколения», вошедшие в моду еще в 1990-х годах, — Чжан Имоу, Чень Кайгэ, а потом их преемники из «шестого поколения» — Цзя Чжанкэ, Дяо Иньянь, Ван Сяошуай. Мощно выступают и в прокате, и на фестивалях южнокорейские авторы: Пак Чхан Ук, Ким Ки Дук, Пон Чжун Хо, Хон Сан Су. Филиппины, Малайзия, Сингапур, Вьетнам, Индонезия — везде возникают новые интересные имена.

Настоящей сенсацией стало явление режиссера-экспериментатора из Таиланда Апичатпонга Вирасетакуна, чья картина «Дядюшка Бунми, который помнит свои прежние жизни» в 2010 году получила «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале. Его работы впечатлили критиков настолько, что те даже выучили наизусть имя автора. Впрочем, тот для простоты предлагал называть себя просто Джо.

Разве политика имеет отношение к искусству?

Еще какое.

Так было всегда. «Броненосец „Потемкин“» Сергея Эйзенштейна, «Олимпия» любимицы Гитлера Лени Рифеншталь — политические высказывания. Как и антифашистский «Рим — открытый город» Роберто Росселлини, «На последнем дыхании» Жана-Люка Годара, «Застава Ильича» Марлена Хуциева.

Чистое искусство существует, но даже оно нередко служит политическим целям. В XXI веке отделить искусство — и особенно кино — от политики становится все сложнее.

В странах, где ограничены политические свободы, режиссеры снимают кино на эти темы. Так появляются на свет «Левиафан» Андрея Звягинцева или «Офсайд» Джафара Панахи. Это рискованное дело: тот же Панахи за свою деятельность получил тюремный срок и запрет на выезды за пределы Ирана. Снимать кино ему тоже запретили.