Артем Полярин - В зоне листопада

– Ты что мелешь, сволочь? Какой, на хрен, сын! Ты мне, людина бестолковая, лучше жену тут подыщи. Потребуй у главного, пусть ко мне в камеру посадят ту тварь, что сдала меня бессовестно. Тогда, может, я хорошо и подумаю. Поднатужусь и вспомню, где ништяки честно награбленные зарыты. Сына он мне нашел. Ты что, фильмов индийских насмотрелся? Или это главный, перед пенсией, из ума выживать начал и, вместе со старушкой своей, за слезным кино залипает?

– Это правда. Мнемонет сделал генетическую экспертизу. Этот парень – действительно Ваш сын, – настаивал Никон

– Иди в пень со своей лапшой! Да что ты за людина такая? Над узником издеваешься. Сам жри! Понял?!

Михаил, недоверие к окружающим которого оказалось еще развитее, чем у отца, воспринял новость схожим образом:

– Дурная шутка. Этого не может быть потому, что мой отец воевал на другой стороне. Если ему, где и сидеть то – там. Или лежать…

Махнул рукой в неопределенном направлении. Скривился, зажмурился. Медленно, с напряжением начертил в воздухе, перед собой, носом дугу. Напоминание об отце дохнуло на него смесью могильной сырости и гари. Разъело хрупкую и шаткую конструкцию саморегуляции.

– Генетическая экспертиза Мнемонета пока…

Никон не успел договорить.

– Да идите вы на хрен со своим Мнемонетом! – завопил Михаил.

Ударил сжатым кулаком по столу. Скорчился от боли и злости. Уткнулся головой в целую еще ладонь. Да тут и экспертиз никаких не надо, подумал Никон про себя. Яблоко, хоть внешне на яблоню и не похоже, но это только ягодки. Будут потом и деревца. Поймал себя на сумбурной мешанине пословиц. Невольно, от нервного напряжения, ухмыльнулся. Раньше бы себе такого не позволил.

– Что ты лыбишься, урод!? Шутка удалась!?

Михаил попытался вскочить со стула, чтобы дотянуться рукой до Никона. Сработала защитная стабилизация. Коин сектора тяжких преступлений в автоматическом режиме определяет опасные состояния и жестко тормозит нервную систему. Михаил осел на стуле, так и не успев полностью от него оторваться. Опять уткнулся лбом в тыльную сторону ладони.

– Я не шучу. Это правда, – стараясь не показать собственного раздражения, ответил Никон.

***

Когда речь зашла о сыне Виктора во второй раз, тот, после некоторых размышлений, предложением Никона показать фотографию, заинтересовался. Долго рассматривал, под всеми углами, планшет. Морщил нос, чесал небритую челюсть и макушку. В конце концов выдал:

– На мамку похож. Те же глаза шальные. И нос. Ох, глаза шальные, – задумался, выдал очередную пошлость: – Знаешь, псих, какие у нее были глаза шальные, когда она кончала?! – рассмеялся. – Ах-ха-ха! Мне самому страшно делалось.

Глава 11.

Сиделось Никону тяжело. Не то, чтобы условия быта выдались такими уж суровыми. Нет. Ему присвоили желтый статус. Комфортная, в сравнении с другими, камера не запиралась. Мог, по работе, ходить в разные корпусы. Единственное, что ему возбранялось – покидать территорию тюрьмы. И, все же, находиться в узилище оказалось тяжело. Напряжение обозленности и обреченности. Запахи уныния и тоски. Чудилось, даже работникам не хочется находиться в этом склепе свободы.

Никона же, в добавок ко всем неприятностям, затерло между двумя сообществами. Между теми, кто сидит и теми, кто охраняет. В обоих он слыл чужим. В обоих сложно было найти друзей, которые бы помогли скоротать и пережить обреченные годы. Печалью своей делился он лишь с часто навещавшей Элеонорой и с изредка навешавшими друзьями.

Можно было бы еще облегчать душу в беседах с супервайзером. Никон бы и рад, будь его супервайзером Паула. Да он так и остался в ведении Говарда. Этому человеку он уже совершенно не доверял. О том, какая может быть связь между им и бандитами, охотившимися за секретами Мнемонета, Никон начал размышлять, еще когда крутил педали, спеша убраться из Города.

Вопрос охранницы, заданный по дороге в рабочий кабинет, застал врасплох:

– Что передать Графу?

Назойливый ухажер, уже затерявшийся за более близкими и насущными проблемами, вновь всплыл на поверхность навозной жижи. Пытаясь сориентироваться и оценить обстановку, Никон ответил вопросом:

– Что Вы имеете в виду?

– Он хочет знать, какое решение Вы приняли после последнего разговора.

– Передайте ему, что все остается по-старому.

– То есть, Вы будете продолжать?

– Да.

– Он просил напомнить, что, в таком случае, вы рискуете жизнью.

Вот, ведь, какие методы! Во время разговора, сообщить о радикальных подробностях Гриф так и не решился.